Сны Синей горы…

Сны Синей горы…

08.12.2020 Выкл. Автор Эмилия Лариева

Общая информация:

Сроки проведения: 01 сентября — 30 октября 2019 года

Регион похода: Средняя Азия (Узбекистан, Таджикистан, Киргизия, Казахстан, Россия)

Краткая нитка путешествия: Ташкент — Джизак — Фориш — Жаркент — Чуя — Янгирабад — Навои — Бухара — Самарканд — нац. парк Замин — Газалкент — Чимган — Чарвак — Ташкент; проброска в Душанбе — Куляб — Калаи-Хум — Хорог — Ишкошим — Лянгар — Харгуш — Мургаб — Каракуль — Сары-Таш — Ош — Джелал-Абад — Токтогул — Кочкор — Балыкчи — Тюп — Кеген — Чунджа — Коктал — Алтынэмель — Рудничный — Тылдыкорган — Матай — Лепсы — оз. Балхаш — Тарлауры — Базаи — Аягоз — Абай — Семей — Рубцовск — Алейск — Барнаул

Участники:

Лариева Эмилия (Санкт-Петербург),

Дмитрий Лазарев (Москва): узбекистанская часть, 13 дней

Статистика:

всего дней — 60;

ходовых дней — 48;

общий велосипедный километраж — 5250 км.;

общий набор высоты — 42 450 м.;

максимальный дневной километраж — 173 км.

Общие схемы-карты:

Узбекистан
Общая схема Душанбе — Барнаул
Таджикистан
Киргизия
Казахстан
Высотный график маршрута по Узбекистану
Общий высотный график Душанбе — Барнаул

Треки (Узбекистан и Душанбе-Барнаул):

https://nakarte.me/#m=5/46.21025/76.06934&l=O&nktl=4Ytf1tre4Wl-WMaHDiiPfQ

График движения:

Путевой дневник

Часть 1. Узбекистан 01.09.2019 — 14.09.2019

Начинается мое спонтанное трансазиатское путешествие в Узбекистане, в г. Ташкент, где мы встречаемся с московским другом Дмитрием, который составит мне компанию в первые две недели пути. В сентябре не набрались группы и работа внезапно кончилась, лето на севере было суровым и холодным, хотелось солнца: так возникла мысль податься на теплый юг, в неизведанный, но безвизовый регион, провести там какое-то время. Выбор пал на Узбекистан и, конечно, тенью отца Гамлета маячила в голове мысль о памирском тракте, который давно манил, но все никак не складывалось. Было четкое понимание, что конец сентября — начало октября не самое лучшее время для его комфортного прохождения: осень на Памире ветрена, холодна и непредсказуема. Поэтому окончательное решение я откладывала на потом, однако взяла с собой некоторые теплые вещи для высоких гор.

Поскольку Дмитрий располагал двумя неделями, а затем ему нужно было вылетать обратно в Москву, маршрут по Узбекистану был составлен мной кольцевой: со стартом и финишем в Ташкенте, но так, чтобы, по возможности, посмотреть самые интересные места и рельефы страны в доступном нам радиусе.

Прилетаем в Ташкент 1 сентября, заселяемся в хостел. Пока никаких трудностей не возникло: виза не нужна, въезд по загранпаспорту, никаких бумаг на границе оформлять не нужно: ни миграционных карт, ни таможенных деклараций, только спросили, дорогие ли велосипеды. Есть небольшой нюанс: иностранцам нужно делать регистрацию. Ее без труда выписывают в отелях, но на те числа, в которые ты непосредственно останавливаешься в их жилье. Не очень понятно, как быть, если ты ночуешь в палатке и такой бумаги никто тебе выписать не может. В том числе по этим причинам я прокладываю маршрут с промежуточными цивильными ночевками в хостелах — в Бухаре и Самарканде: чтобы талонов с регистрациями было побольше.

На сегодня рабочий план: собрать велосипеды, перебрать снаряжение (часть вещей, в том числе чехлы для велосипеда, памирскую часть снаряжения оставляем в хостеле, что дает возможность облегчить рюкзаки), поменять деньги, закупить необходимые продукты и воду. Еще накануне я через интернет решаю проблему с газом: нахожу контакты человека, который занимается этим в Ташкенте, списываюсь с ним, заказываю баллоны. В Ташкенте купить новые газовые резьбовые баллоны невозможно, только перезаправленные, и тонкость в том, что их нужно обязательно вернуть (еще и по этим причинам кольцевой маршрут оказался целесообразнее). По сути получается аренда газовых баллонов. Работали они неплохо, однако заправлены неравномерно: в каких-то баллонах газа больше, в каких-то меньше, но расход газа в таком температурном режиме оказался очень экономичным. Ахмад (+998946502500) привозит заказанный газ прямо в хостел, поэтому не нужно тратить время и бегать куда-то по жаре. Деньги снимаем в банкомате и — почувствуй себя миллионером: деньги с неимоверным количеством нулей, поэтому финансовая арифметика даётся мне здесь с трудом.

Между делами успеваю поболтать с хозяином хостела. Азербайджанец с медицинским образованием, который до сих пор живет мечтой открыть свою клинику по спортивной реабилитации. Много лет назад он почти открыл ее в Москве, но случились какие-то бюрократические неувязки с регистрацией и он потерял все, разорившись. После этого открывал несколько своих хостелов, жил в Грузии, Таджикистане, Узбекистане. Сейчас думает о том, чтобы сменить свою геолокацию. Но из всех рассказанных им историй (о различных спекуляциях и способах зарабатывания денег в трудные времена в том числе) запомнилась больше всех одна — про то, как он в молодости деньги копил. С юных лет обладая деловой жилкой, мальчиком он предпринимал разные коммерческие аферы, перепродавая всякую мелочь в школе и скупая на вырученные деньги… золотые зубы. Когда настало время идти в армию, он задумался: как сохранить накопленное добро, чтобы оно не пропало за время его длительного отсутствия. И придумал: отдал золото в переплавку и попросил сделать из него замок. Дома покрыл его серебрянкой и повесил в сарае. Когда вернулся из армии первым делом побежал в сарай — замок висел на прежнем месте… Женщина, которая присутствовала при нашем разговоре и с интересом слушала историю, спросила: «Эльмар! А скажи, как лучше спрятать бумажные деньги?» Эльмар на миг задумался, хитро прищурился и ответил, не моргнув глазом: «Купить на них золото, сделать из него замок и повесить в сарае!»…

02.09.2019 / день 1. На следующий день рано утром завтракаем в кафе напротив. Вчера вечером оно было набито людьми до отказа, а с утра никого, сидим за белоснежными скатертями: чашка бодрящего кофе, яичница, блинчики… «без мяса??!!», — удивляется официантка с вытянувшимся от неодобрения лицом.

Выезжаем в 9 утра по каким-то пустынным улицам Ташкента, почему-то напоминающим мне Алма-Ату, на вокзал «Алмазар», отсюда автобусом будем пробрасываться до Джизака: в Джизак ведет жаркая и пыльная трасса, около 250 км., альтернатив нет и не хочется тратить время на неинтересные километры. По пути заезжаем в офис мобильной связи: покупаем и подключаем сим-карту. Банки закрыты. 1-го сентября в Узбекистане главный праздник страны — День независимости. Судя по всему, 2 сентября тоже выходной, поскольку сама праздничная дата выпала на воскресенье. Автобус в 11 утра, без проблем покупаем билеты, велосипеды без разборки загружают в огромный нижний багажный отсек, очень вежливый водитель автобуса на посадке дополнительно проверяет, сели ли иностранцы. Автобус комфортный, но все равно жарковато, а главное — шумно: почти каждый пассажир что-то смотрит и слушает в своем смартфоне без наушников на полной громкости плюс крутят какие-то узбекистанские клипы по общему монитору. Мозг устает от жары и этой разноголосицы.

В 14 часов приезжаем в Джизак, откуда, наконец, мы стартуем на велосипедах. На площади, где нас высаживают, царят восточный хаос и суета, толпы народа, жара. Прежде, чем сесть на велосипеды и отправиться в путь, ищем, где поесть: мест вроде много, но страшно оставить велосипеды без присмотра. Наконец, на помощь приходят местные: понаблюдав за нашими заполошными метаниями с озабоченными лицами по переулкам, спрашивают, что мы ищем, в ответ указывают на хорошее общепитовское место и обещают присмотреть за припаркованными велосипедами.

Подкрепившись, наконец, выезжаем (15 ч.): за городом сразу тишина и безлюдье. А также пустыня и жара. Каждый проезжающий водитель считает своим долгом поприветствовать нас, от души нажимая на клаксон звукового сигнала. Благо, машин не так уж много. По пути попадаются редкие небольшие селения, пересохшие русла рек. Крутим практически до сумерек: все надеемся найти какой-то ручей для ночевки. Но надежды наши с каждым часом становятся все призрачнее. В конце концов, у ватаги мальчишек, играющих на дороге, мы спрашиваем, где можно набрать воды. Сначала они испуганно и недоверчиво рассыпаются в разные стороны, потом подходят самые смелые, за ними подтягиваются остальные. Они ни слова не понимают по-русски, стесняются, но жестами и на пальцах нам удается объяснить, чего мы от них хотим — и они убегают с нашими бутылками в поселок и приносят их заполненными водой. Под Асмансаем мы просто отъезжаем с дороги за какие-то заброшенные развалины и ставим палатки практически с фонарями. Первая ночь дарит теплую тишину.

03.09.2019 / день 2. Подъем ранний, в 6 утра: наблюдаю, как огромное красное солнце стремительно поднимается, выцветая, по небу. Жизнь здесь закипает рано: в 6.30. замечаю надвигающееся на нас стадо коров, которых уже выгнали на выпас. Нежелание встречаться с неуправляемыми животными убыстряет наши сборы и в 7.20 мы уже на дороге. Утром достаточно прохладно.

Быстро доезжаем до Фориша (на многих картах он обозначен как Богдан) — это большой, по местным меркам, поселок: несколько магазинов, рынок, аптеки, столовая. Несмотря на ранний час, улицы бурлят: машины, пешеходы, — все спешат куда-то по своим делам. По наводке местных находим хороший магазин (типа местный супермаркет), подкупаем необходимые продукты и воду. Отсюда начинается подъем на перевал Фориш (1150 м.): асфальт, но довольно крутой подъем, 12%, жарища, солнце припекает нещадно. Пока дорога идет по населенке, попадаются участки с тенью: можно подышать по сенью садовых деревьев и умыться у попадающихся краников с водой. Потом грустнее — дорога выходит в выжженные солнцем горы, укрыться от солнца негде. Трек идет через хребет Нуратау, границу двух пустынь: Кызыл-Кум и Кара-Кум. На подъеме где-то вдалеке видны стеклянные воды Айдаркуля. Через перевал Фориш въезжаем в горы: как такового спуска с перевала нет, дальше несколько десятков километров дорога идет по верхам, по высотам 700-900 м.

Выжженные солнцем пейзажи пустынь и полупустынь. Безлюдные дороги, на которых очень редко попадаются машины, чаще — тележки с впряженными осликами. Жара. Иногда ветры, немного облегчающие зной, но затрудняющие передвижение, если дуют в лицо. Песчаные смерчики, прыгающие вокруг или долго висящие в одном месте, словно раскалённое небо засасывает в себя песок. Саманное царство: небольшие поселки как лабиринты мазанок, будто выросших сами по себе из почвы — тот же песчаный цвет, та же фактура. Такое ощущение, что все маскируется под цвет песка. Пасущиеся животные, которые непонятно что едят в этих покрытых колючками «выпасах». Люди — непрестанно работающие: тяпающие мотыгами тяжёлую землю, везущие сено, делающие кирпичи, что угодно, но постоянно занятые, включая детей. Однако возникает тяжелое чувство, что эта работа отчасти напоминает сизифов труд. Самый яркий образ: дом, ветер, поднимающий клубы пыли и гоняющий ее в разные стороны; женщина, согнувшись, метет свой двор, который как две капли воды похож на пустыню вокруг: ни кустика, ни клочка зелени. Однако при этом люди всегда улыбчивые, отзывчивые и радостно махающие заезжему велотуристу. Дороги: разные, чаще убитые бывшие асфальты, пыльные грейдеры, щебёнка, иногда очень выматывающие, как пыльный каменистый участок с резкими «качелями» вверх-вниз от Гульчамбара (здесь же обнаружен единственный магазинчик). Бесконечные тщетные поиски тени, чтобы отдохнуть, и желание забивать в навигатор точки «дерево». Каждый кран с водой у дороги, пусть даже с теплой (хотелось бы, конечно, холодной, ледяной, чтобы пробивало до дрожи), как подарок небес.

Под Жаркентом, измученные жарой и тряскими грейдерами, выбираемся, наконец, на асфальт, что сразу прибавляет скорости. Жаркент большой поселок, на подъезде к нему начинается населенка с приятно радующей глаз «зеленухой» — садами, полями, к которым подведены оросительные системы. Наверху попадались только арбузные бахчи, где, кстати, у пацаненка мы прикупили арбуз и съели его там же, на месте. Дело идет к вечеру, проехали Жаркент и Кушрабат, знойные степи сменились культурными полями, почти везде все заселено, непонятно, где вставать. Ищу место под стоянку, спиной чувствую, как уже тяжело и ненавидя меня, сзади идет Дима. Замечаю фонтанирующую воду у дома недалеко от дороги, беру бутылки, чтобы набрать воды. Местные приветливы (мужчины делают саманные кирпичи), набираю воду, умываюсь, смотрю на огромный сад, убегающий за дом, и на измученного Диму на дороге, который завистливо смотрит на фонтан воды и мою умытую физиономию. Уже направившись было к дороге, разворачиваюсь и возвращаюсь, с робкой надеждой спрашиваю работяг, можно ли поставить палатки в деревьях. Не задумавшись ни на миг, мне отвечают: конечно, без проблем, ставьтесь, где нравится.

Разбиваем лагерь под яблонями, на часах 18.30, стремительно смеркается, солнце катится за горизонт, заливая поля красным светом. Мужчины сворачивают работу, уходят в недостроенный дом, в нем зажигается свет. Если честно, то я думала, что это рабочая площадка и люди на ночь куда-то уедут. А оказалось, что это семейный «бизнес». Готовим ужин, едим, а потом видим, как в темноте к нам приближается фонарь из дома: парень приносит нам огромную тарелку плова и салата. По-русски говорит плохо, но всеми силами подбадривает: ешьте, ешьте! А куда ешьте, если мы только что наелись за весь день и животы трещат по швам. Мы из вежливости пытаемся что-то в себя впихнуть, но получается плохо, хотя плов и овощи очень вкусны. Но вот полчаса назад бы это щедрое подношение! В конце концов, я перекладываю плов в наш котелок, на завтрак, а тарелку возвращаем ждущему парню. Он улыбается, желает спокойной ночи и уходит. В темноте по очереди идем мыться к резервуару с водой. Блаженство. Над головой распахивается звездное небо, ночь теплая, но почему-то долго не могу уснуть, слушаю, как шуршат над головой листья деревьев, где-то вдалеке иногда лает собака…

no images were found

04.09.2019 / день 3. Просыпаюсь незадолго до будильника от того, что мне кажется, будто кто-то меня окликнул. Потом спрашиваю Диму, может, это он хотел что-то мне сказать, но он говорит, что спал. В 6 утра снова прохладно, Дима встает нехотя. Собираемся тоже долго и не торопясь, несмотря на то, что завтрак готовить не нужно, только подогреть вчерашний плов и заварить кофе. Выезжаем в 8 утра. Едется достаточно быстро: дорога асфальтовая, легкими качелями вверх-вниз, но с постепенным понижением. Снова вокруг пустынные холмистые степи, иногда продувает ветром, временами в лицо. Машин мало.

К 11 часам добираемся до Чуи, места, которое производит странное ощущение. Поселок как будто только построенный, чистенький, причесанный, с тротуарами (!!!), новенькой поликлиникой, большим стадионом и прочими социальными приблудами, но какой-то пустынный, почти мертвый. Дима, смотря на уютное здание новенького медпункта, мечтательно говорит: «Эх, сейчас бы в больничке полежать!». Да уж, и это третий день пути!

Очень надеялись здесь поесть в какой-нибудь столовке, но нашли только полупустой магазин с газировкой и сладостями. Самыми нажористыми добытыми продуктами оказались пара пачек лапши быстрого приготовления и яйца, которые можно купить поштучно.

Отсюда начинается подъем на перевал Лянгар (1400 м.) — выход из Нуратинских гор. Непродолжительный (15 км с набором +700 м.), но действительно красивый перевал, на котором после выжженных степей и песков неожиданно попадаешь в царство причудливых камней. Через пару километров после Чуи — фонтанирующий из скалы родник!! Местный про него сказал: «Вода такая, что два стакана выпьешь — до Бухары доедешь!!!» Экспериментировать с местной водой мы не стали, хотя, конечно, перспектива доехать в этот день до Бухары была заманчивой, но вот не остановиться на часик в этом месте не смогли! Приготовили обед, освежились под водопадом. Вообще любой источник воды в этих местах гипнотизирует и притягивает, словно магнит. Выше ещё есть пара очень красивых полян на ручье. Глядя на них, сокрушаешься: «Эх, здесь бы вечерок скоротать да ночь отоспать», но в наших планах сегодня перевалить. Первая половина подъёма далеко не 12 и даже не 14%: такое порой ощущение, что карабкаешься по вертикальному отвесу. Потом начинаются серпантинчики и новенький, будто только что закатанный асфальт (по присутствию техники очень похоже на реальность). Более-менее повезло, что полдня висели облака и поэтому жара на подъем была терпимой. Оставались силы любоваться панорамными видами и причудливым нагромождением скал. Все казалось, что ещё повыше — и будет виден Айдаркуль, а потом (шепчет раскалённый мозг), ага, и Питер, и мама в огороде… На спуск дорога сначала странным образом раскурочена ремонтниками, а потом — очень убитая. Практически под седловиной перевала расположился поселок Лянгар, а после него — снова пустота, ни души. За поселком, отмокая в ручье, долго жду Диму. Потом едем вместе. Самое «веселое» на спуске — это вдруг два промежуточных тягуна наверх, но дорога красивая, пустынная, и практически без машин. На одном из них нас догоняет грузовичок, водитель предлагает нас довезти: жарко, говорит, тяжело. Дима сурово отказывается: мол, спортсмены, сами долезем. Потом водитель притормаживает возле меня: «Давай хоть тебя подвезу!» — «Нет, говорю, мне нельзя: муж-спортсмен не позволяет!», с несчастным лицом недвусмысленно кивая в сторону диминой спины впереди нас. Мужчина сочувственно качает головой, вздыхает и уезжает.

Долго спускаемся к Янгирабаду: дорога приятная и релаксовая. Притормаживаю, чтобы отдохнуть и дождаться Диму на появившейся вдруг автобусной остановке. Здесь стоит машина, водитель которой кого-то, по всей вероятности, ждет. Через какое-то время он подходит ко мне поздороваться, завязывается разговор, к которому подключается и подъехавший позже Дима. Разговор идет о жизни: как там у нас и как здесь у них. Мужчина рассказывает, что он живет с семьей в поселке недалеко, работает водителем такси, зарабатывает 300-500 долларов, жена работает учительницей, каждый день ей приходится ездить в соседний поселок, она получает 300 долларов. В семье трое детей, свое хозяйство (коровы, куры). Мужчина улыбается и говорит: все отлично, нам всего хватает, покупаем на месяц мешок риса, муки, масло подсолнечное, молоко, масло свое. Дом есть, жена есть, дети есть — все хорошо. «Хотел бы уехать отсюда?» — «Нет, зачем, у меня все есть». Приятно поговорить со счастливым человеком: он излучает спокойствие, гармоничность, самодостаточность.

Под Янгиабадом попадается кран с водой, набираем воду, уходим на объездные дороги, там попадается неплохое место для ночевки — сворачиваем в выпасы. Ставим палатки, разгоняя каких-то огромных черных жуков, которые топоча ретируются в кусты. Я с недоверием смотрю на «жучий» куст, ставлю палатку чуть поодаль, вспоминая, как однажды в Турции какие-то насекомые не давали мне спать: шум стоял такой, что мне казалось, они вгрызаются в землю и дробят камни своими челюстями. Недалеко пасутся коровы, как раз идет вечерняя дойка: женщина доит коров, два парня сливают молоко в бидоны, которые потом тащат домой. Перед тем, как уйти, приносят нам полторашку молока. После захода солнца начинают «петь» цикады.

no images were found

05.09.-08.2019 / день 4-7. Утром, в 6 часов, все так же прохладно, но рассветное солнце быстрое и теплое — как только накрывает своим светом, становится жарко. Мы собираемся, а в поле уже возвращаются вчерашняя женщина с ребятами, на утреннюю дойку. Перемещаются с дальнего края пастбища от коровы к корове, заодно перевязывая телят на новое, невыеденное, место. Подходят к нам: снова предлагают молока, спрашивают, кто такие, откуда, как провели ночь. Узбеки очень общительные и доброжелательные люди, любят поговорить, угостить, но при этом в них нет навязчивости, и это очень подкупает. Еще мне нравятся здесь дети: в них нет агрессии, ни разу не видела, чтобы в играх они даже в шутку били друг друга, зло дразнили или задирали. Видно, как старшие заботятся о младших. Часто с утра приходится видеть, как более взрослые ребята ведут в школу малышей. По отношению к взрослым дети уважительны и почтительны: даже с нами, чужаками, они всегда здороваются, прикладывая руку к сердцу, а уже потом, если им интересно что-то, вступают в диалог. Несмотря на то, что люди живут очень бедно, дети не просят денег и не ждут подарков. Это очень обращает на себя внимание, если вспоминать другие страны и сравнивать поведение детей. Размышляя над этим феноменом, прихожу к единственному логичному для меня выводу: люди здесь просто умеют быть счастливыми, имея то, что у них есть, и это какая-то национальная ментальная черта, если можно так обозначить.

До обеда от Янгирабада едем населенными локалками в объезд трассы через поселки: Суфи, Зарафшан, Чанкай, Гидроузел, Сардоба. Дорога равнинная, поэтому двигаемся быстро, 20-25 км/ч., к полудню становится все жарче. Трек ведет иногда срезками, где, кажется, вот-вот будет тупик, а люди смотрят на нас с недоумением: что делают иностранцы на тропинках между садами, пролезая чуть ли не в дыры в заборах. Но, к счастью, мы нигде не застряли, а проехали вполне симпатичными дорогами по селениям, наблюдая за жизнью местных. Иногда дороги узкие и машины едут очень близко. Остановились в магазинчике по пути, чтобы купить воды и фруктов. В итоге яблок и персиков нам надавали просто так, а один мужчина все уговаривал: «Подождите здесь 15 минут, я вам виноград привезу, мой кишлак совсем недалеко».

Последние 14 км до Навои проезжаем по трассе (М37), но ехать по ней комфортно и спокойно: дорога широкая, две полосы в каждую сторону. Судя по всему, ловим легкий попутный ветер, потому что пролетаем эти километры, несмотря на адскую жару, чуть не за полчаса. Делаем «круг почета» по городу: Навои приятный, много зелени, парков, большое центральное озеро. Впрочем, искупаться (а была такая надежда) в нем нам не разрешили: заметив нас на берегу, с вожделением взирающими на тихую гладь воды, к нам подошли охранники и сказали, что купаться запрещено, так как в воде обнаружена какая-то инфекция. Сокрушенные неудачей, мы поехали искать место, где пообедать. Но самим в большом городе выбрать заведение задача непростая. Гораздо проще в маленьких поселках: если что-то есть, то в единственном числе и проблемы выбора нет. На помощь нам приходит нарядный милиционер, который подсказывает, где можно поесть аутентично, недорого и вкусно.

После обеда по жаре ехать лениво, но — нужно. Трассу на Бухару решаю объехать севернее — через Гишты и Гиждуван. Поэтому из Навои выезжаем через трассу А379 (Навои — Учкудук) и сворачиваем на локальные дороги, идущие параллельно р. Зерафшан. Дороги приятные: асфальт, машин мало, тенистые сады сменяются неожиданно пустынными безжизненными равнинами и наоборот. Под вечер ищем воду, останавливаемся набрать воду в кране у дороги, но местные от домов кричат, что вода «плохая», зазывают во двор набрать воды. Пока набираем воду, хозяин уже раскинул скатерть-самобранку, на которой появляются фрукты, сладости, хлеб, мясо, арбуз, лепешка… водка. Хозяин усаживает нас за стол, пытается потчевать и поить водкой. Потом предлагает остаться у него на ночь в доме: дом, мол, большой, места хватит всем. Предложение заманчивое, но нас настораживает, что гостеприимный мужчина немного под шафе и, кажется, не очень адекватен, как минимум навязчив и излишне развязан. Нам кажется, отдохнуть нам здесь точно не удастся, скорее всего придется весь вечер развлекать все более напивающегося хозяина. Поэтому мы раскланиваемся и уходим.

Едем, подыскивая стоянку, подъезжаем к Гишты: кругом населенка, все застроено, непонятно, куда ткнуться на ночевку. В конце концов, заезжаем в поля по грунтовке: недалеко работает какой-то карьер, немного мечемся по полям: здесь неровно, здесь все поросло колючками, здесь засажено культурными растениями. Мне кажется, что это уже какие-то бессмысленные телодвижения, которыми руководит уставший мозг, не способный выдать реакции торможения. На какой-то поляне с виноградником в итоге мы падаем, начинаем ставить палатки и готовить ужин, смеркается. Видим, как от деревни к нам идет целая делегация: впереди вышагивает дед в халате, за ним пара женщин с детьми и мужчина. Оказывается, это хозяин земли, на которой мы поставили палатки. Он великодушно говорит: «Нет-нет, не волнуйтесь, спите. Но если хотите, пойдемте к нам в дом!». Нам приносят виноград и позволяют рвать его с лоз, сколько мы захотим. Дед знакомит нас со всей семьей, потом они постепенно все уходят, а Дима долго беседует «за жизнь» с Дедом. Я устала, готовлю ужин, у меня нет сил для бесед и я только краем уха ловлю, о чем идет речь, да изредка, поймав чей-нибудь взгляд на себе, улыбаюсь в ответ. Дед рассказывает, как при Советском Союзе его помотало по Земле, жалуется на сердце и говорит, что каждое утро для его укрепления, после того как перенес инсульт и восстановился, ездит несколько километров на велосипеде…

Наконец, Дедушка уходит, пожелав нам спокойной ночи, к себе домой, а мы ужинаем в полной тишине и расходимся по палаткам — устали.

Ранним утром первое, что я вижу, вытряхнувшись из теплой палатки в зябкое узбекистанское поле, — это… мчащегося на велосипеде по тропе Деда с развевающимися по ветру полами его полосатого халата. Он радостно улыбается, машет мне рукой и кричит: «Доброе утро!» Сначала мне кажется, что я все еще сплю, а потом начинаю прикидывать, сколько кругов уже накрутил Дед возле стоянки в ожидании нашего пробуждения и не станет ли ему плохо…

Мы быстро доезжаем до Гиждувана, достаточно большого города, который в первую очередь известен как один из ремесленных центров Узбекистана и с древнейших времен славился самобытной керамикой (кстати, здесь есть Музей керамики и многочисленные керамические мастерские). Мы заезжаем в центральный парк с музыкальными фонтанами (в которые хочется запрыгнуть прямо с велосипедом) и красивым комплексом медресе Улугбека. Очень симпатичное место. Потом выезжаем на трассу и летим 25-30 км/ч до Бухары. В 11.30 (проехав 75 км.) мы уже в городе и заселяемся в хостел. После обеда гуляем по городу.

(*не буду здесь переписывать Википедию и давать исторические справки: кому интересно, материала в интернете более, чем достаточно)

Суматошный шумный въезд в город и — совершенным контрастом тихая, словно вымершая историческая часть. Раскаленные знойные улицы, сухой воздух, тяжёлый жар. Умиротворённые песчаные тона. Нет высотной давящей на тебя застройки. Тишина. Прямо какое-то бесконечное Белое солнце пустыни. Народ появляется только вечером, после заката, и все равно туристов немного. Как-то спокойно и хорошо. Каждый камень, кажется, дышит вековой историей. Каждый дворик таит в себе что-то неожиданное: чью-то мастерскую, мужчин, играющих в шахматы, небольшой выставочный зал. Так, заглядывая интуитивно в переулки и дворы, набрели на очень интересную фотовыставку «Фотографы Узбекистана», которая позволяет посмотреть на страну взглядом «изнутри», глазами его жителя; каждый кадр выверен и концептуален, наполнен смыслами. Под вечер пришли в крепость Арк (ночью у нее красивая подсветка с плывущими по барханам верблюдами), но она уже закрывалась. Вежливая билетерша в кассах, посмотрев на наши лица и как мы еле поднимаем ноги по ступеням, сказала: «Приходите лучше завтра… Да, приходите завтра». И сочувственно улыбнулась. С полудня я, и правда, чувствовала себя нехорошо и мой перегрев, видимо, достиг максимума: с трудом добравшись до жилья, я свалилась с температурой, головной болью и тошнотой. Позже я вспомню, что забыла взять здесь талоны с регистрацией.

Ночь была для меня тяжелой, но утром я чувствую себя полегче. До обеда у нас еще есть время и мы идем в крепость. С утра гуляется значительно легче. Из Бухары в Самарканд мы едем поездом, чтобы не тратить три дня на ничем не привлекательную жаркую дорогу. С велосипедом (без разборки и чехлов) можно без проблем уехать на электричках, которые находятся в пути 2,5-4 часа, на скоростные поезда с велосипедом не пустят. Велосипеды ставятся просто в тамбур, но в него максимум пара велосипедов и влезает… Билеты нам помогают накануне купить через интернет на рецепшене (в сезон на дешевые электрички в день отправления может не быть билетов); один билет стоит 430 р. До вокзала едем на велосипедах, на территорию вокзала можно пройти только по паспорту или с билетом, работают сотрудники безопасности, стоит просветка, все как-то чересчур серьезно. Выйти обратно можно, что мы и делаем, оставив вещи и велосипеды в камере хранения. Обедаем в столовой и покупаем воду, электричка в 16 ч.

Еще один нюанс: незадолго до посадки на поезд в зале ожидания появляется работник вокзала, там нужно поставить штампик на билет: без штампика в поезд не пустят, придется бежать обратно. В поезд загружаемся без проблем: наш вагон почти пустой, только по пути подсаживается несколько пассажиров. Поэтому наши велосипеды, поставленные в тамбуре, никому не мешают. В Самарканд приезжаем уже вечером, в темноте на велосипедах ехать не очень комфортно, но мы добираемся до нашего хостела и успеваем еще немного погулять по ночному городу, имеющему особый колорит.

Как поэтично сказала мне женщина в Бухаре: «Бухара и Самарканд — два города, но разные, как две старинные красивые сказки». Самарканд, правда, оставляет другое ощущение: более что ли декоративное, музейное, туристическое. Наверное, из-за толп туристов, в том числе вездесущих китайцев. Но если, например, общепит в городе сильно адаптирован под туристов (есть кофе, который вы больше нигде не найдете, плов на ужин, англоговорящий персонал), то с магазинами и продуктами в нем здесь тоже печально: единственный «большой» супермаркет города оказался очень пустым в плане ассортимента продуктов. Самарканд большой, но достопримечательности расположены довольно компактно и близко, в пешеходной доступности, поэтому при необходимости одного большого и неленивого дня хватит, чтобы увидеть главные архитектурные красоты города (некрополь Шахи Зинда, Регистан, Биби Ханум и пр). А все, действительно, очень красиво и завораживает: красками, формами, узорами, фактурами. Очень рекомендую осмотреть Регистан не только снаружи, но и изнутри, несмотря на то, что это самый дорогой входной билет в Самарканде. После очередного погружения в культуру Узбекистана пыталась снова освоить непростую историю города и этой страны, понять, откуда, собственно, пошел есть узбекский народ. В голове зацепилась красивая версия Вернадского о том, что «узбеки» это самоназвание объединившихся «свободных людей», различного рода занятий, веры, языка и происхождения. Что-то в этом есть.

09.09-10.09.2019 / день 8-9. Из Самарканда мы двигаемся на восток, где на границе с Таджикистаном находится Зааминский национальный заповедник, самый высокогорный район Узбекстана. Путь по заповеднику превращается в, видимо, неизменную миссию для каждого моего маршрута: найти хоть немного гор, снега и холода. Даже там, где их нужно очень поискать. Из Самарканда выезжаем в дождь. Кажется, что он сейчас быстро закончится, как вчера, когда набегали внезапные тучи, накрапывал дождь, но через несколько минут снова светило солнце. Но нет: весь день холодный дождь преследует нас, как проклятых. Ноги в кроссовках мёрзнут, в лицо дует холодный ветер, пейзажи становятся все более суровыми и мрачноватыми. Думаю, при хорошей погоде эта дорога произведет куда более приятное впечатление, потому что в целом здесь небольшой трафик, долго тянутся поселки с садами, потом постепенно начинается подъем, виды меняются, распахиваясь просторами и наполняясь горными цепями на горизонте.

В Усмате, куда с трудом доползаем против ветра и под грохот разразившейся грозы к обеду, засели, стуча зубами от холода, в какой-то столовке. Дима совсем грустный, говорит, что плохо себя чувствует. Моя «тепловая» болезнь прошла, но между тем усталость и вытрепанность встречным ветром присутствуют. Смотрим с грустью за окно: понимаем, что переждать непогоду надежды нет, надо ехать. И скорее всего, чем выше мы будем подниматься, тем будет холоднее и печальнее.

С 17 часов зарядил проливной непрекращающийся дождь. Медленно, но верно поднимаемся наверх. И самое обидное в тех случаях, когда набор высоты дается трудно, когда каждый метр отвоеван у непогоды, — терять ее на промежуточных спусках: именно так спускаемся к реке Сангазар. Но кроме того, что потеряли около 150 метров, по реке начинается вдруг очень плотная населенка и приходится ехать и ехать дальше в поисках более-менее безлюдного места для стоянки. Каждый километр дается все труднее. Потом вместе с поселками внезапно заканчиваются уютные сады и леса, начинается пустынное плато с раскисшей липучей грязью.

Я жду отставшего Диму, предварительно объехав все грунтовые отворотки и увязнув по уши в грязи, аккуратно спрашиваю, когда его суровая тень нависает надо мной: «Ничего, если мы встанем здесь у дороги: похоже, что других вариантов нет?». «Да я готов поставить палатку прямо на дороге», — отвечает мне хмурый напарник. И мне кажется, что он готов не только поставить палатку на дороге, а еще выкопать ямку и закопать меня в ней… В итоге в сгущающихся сумерках под дождём разбиваем лагерь на поляне прямо у дороги на 1700 м. Со стороны гор полыхает странный и никогда не виденный мною доселе закат: в прямом смысле слова похожий на подожженные облака. Кажется, что горит степь и в небо поднимаются клубы дыма. Ужин готовлю в палатке. Температура в 20.00 всего 6 градусов. Единственная мысль под непрестанно атакующие волны дождя и ветра только одна: пусть к завтрашнему утру все стихнет, ну пожалуйста! Часа три, пока я смотрю карты, читаю, не могу уснуть, дождь не стихает ни на минуту…

Однако утро хоть и очень бодрящее, с пронизывающим ветерком, но небо — чистое и безоблачное. Макушки гор вдалеке припорошены свежим снегом. Дима говорит, что не спал почти всю ночь: замерз в легком спальнике.

Все поселки остались позади, впереди — медитативная пустота, тишина и белые пики вершин. Лезется не очень быстро, весь трек через нацпарк представляет собой связку перевалов с максимальными отметками 2500 м. и 2450 м. через седловину в 2000 м. Территория пограничная, поэтому было непонятно, какой здесь пропускной режим: никакой внятной информации я не нашла, видимо, не очень часто здесь ездят велосипедисты. Дорога идет по границе, периодически встречаются таблички, напоминающие, где вы находитесь, и запрещающие съезд с основной дороги. По ту сторону «оврага» уже Таджикистан: поднимаются могучие Горы с вечными ледниками. Невозможно отвести глаз, а сердце начинает как будто громче стучать в груди, отзываясь на вибрации молчаливых вершин.

Когда бодро сваливаешься с первых 2500 м. около 10 км вниз по гармошке асфальта, упираешься вдруг в шлагбаум. Пугливая мысль: лишь бы пропустили, лишь бы не заставили лезть обратно! Появляются вооруженные до зубов военные, спрашивают на очень плохом русском «кто, откуда», улыбаются во все свои вооруженные зубы и по-военному чеканят: «Спартсмэн! Красиво! Харррашо!». Эта фраза будет улыбаться в моем мозгу очень долго, до конца всего длинного путешествия, подбадривая и придавая сил там, где, казалось, силы взять уже неоткуда. Документы не смотрят, поднимают шлагбаум и пропускают дальше. В долине между перевалами, наконец, становится жарко (с другой стороны перевала, на подъем, с примерно 2300 м. лежит редкий снежок, дует холодный ветер), здесь делаем привал на обед. Останавливаются проезжающие мимо пограничники, спрашивают все ли у нас хорошо. На реке, в долине между перевалами, расположен небольшой гарнизон. По другую сторону дороги от военных сооружений на реке есть неплохие места для стоянки, но не знаю, можно ли здесь разбивать лагерь ввиду пограничного статуса территории.

Сказать, что красиво, — не сказать ничего!! И главное, ни души: кроме военных встретили только пару машин за весь день. Мне кажется, для езда на велосипеде просто идеальные условия. И что удивительно, через территорию парка идет сохранившийся асфальт. Местами он, конечно, разбит или отсутствует, ещё чаще — сбит в замечательную «гармошку», как везде в Узбекистане. Но виды и тишина оправдывают все приложенные усилия и «страдания».

На спуске, а вниз мы летим 50 километров, очень холодно, особенно на тенистых участках. Кроме небольшой санаторно-курортной зоны (здесь есть магазинчики и родник с чистой водой), на первых километрах спуска попались лишь пара небольших поселков, самый большой из них — Дугаба. На ночевку останавливаемся на Зааминском водохранилище: нас останавливает наличие воды и близость Заамина, откуда завтра мы планируем сделать проброску. Берег водохранилища был бы идеален для ночевки, если бы не мусор и не не внушающая доверия вода: готовить еду на ней мы не решаемся, а вот умыться, спустившись чуть ниже по течению, идем с радостью.

no images were found

11.09.-13.09.2019 / день 10-12. Утром, несмотря на ранний час (подъем как обычно в 6 утра), по берегу ходит рыбак: ставит катиски. Мы удивленно спрашиваем: неужели в такой воде водится рыба и она съедобна!?

Очень быстро мы скатываемся 20 километров вниз, до Заамина, крупного городка. Внизу стоит жара. Отсюда мы хотим проброситься до Газалкента, чтобы проехать еще по одному национальному парку Узбекистана. Проброска, во-первых, сэкономит время, которое у нас лимитировано диминым отъездом, во-вторых, сократит количество ничем не примечательных километров на три сотни. Но для начала мы хотим закупиться продуктами, потому что не знаем, до какой точки нам сегодня удастся проехать и где мы будем ночевать. Находим супермаркет, набиваем корзину продуктами, но на кассе выясняется, что карты не принимают, а налички нам не хватает. Оставив корзину с продуктами на кассе, идем искать банк. Банков в городе несколько, но только некоторые из них работают с валютой. Наконец, находим нужный банк, но там стоит очередь, а банк закрыт на совещание (работает с 9.00, на часах 9.30). Пока я прячусь от жары в кустах, Дима стоит в очереди, а когда банк открывают его как иностранца пропускают вперед, он возвращается с деньгами. Забираем продукты в магазине, идем на остановку, где видим тусующихся таксистов. Думаем прицениться к такси, а если дорого, то уезжать на автобусе. Желающих нас отвести много, но в приоритете, видимо, тот водитель, кто первый в очереди ожидания клиента. Заметно, как остальные завидуют шоферу, которому достался выгодный заказ. Мы сговариваемся в цене (200 000 сум), и водитель под хор советчиков-завистников крепит наши велосипеды на верхний багажник.

Скажу откровенно: сам квест проброситься местным автотранспортом стоил того. Велосипеды крепят на крышу, рюкзаки в багажник и — погнали! Но то, что вы заплатили деньги водителю, совершенно не значит, что он не посадит ещё пассажира на свободное место, не заедет по пути и не очень в пару мест по личным делам, на заправку и пр. Но дальше самое «интересное»: под бодрые напевы Кадышевой «Маруся, раз, два, три…» начинаются безумные гонки Формулы-1 с тройными обгонами, почти сбитыми пешеходами, торможениями в последний момент, зашкаливающей скоростью, с одновременным показом водителем чего-то на телефоне или заглядыванием под днище автомобиля с открытой дверцей. В общем, если бы я сначала покаталась на машине, то потом мне бы было очень страшно выехать на дороги Узбекистана… Однако, справедливости ради, следует заметить, что при всей лихости и беспардонности вождения местных автомобилистов за две недели мы не увидели ни одной аварии. Судя по всему, местное ДПС работает по принципу рука руку моет. «А, простите, ДПСники ведь у вас есть… Что они делают?» — спрашиваю я нашего водителя после очередного вжимания в пассажирское кресло, внутреннего вздоха «мама, роди меня обратно» и «твою ж дивизию». «Как что… Стоят, курят», — отвечает он.

В 14 часов мы на месте, выгружаемся на развилке дорог 4Р12 (Чарвакская трасса) и 4Р6 (на Чимган). Жарища. Начинаем подниматься в перевал. Впереди еще один красивый национальный парк Узбекистана — Угам-Чаткальский, с горами Чимгана и Чарвакским водохранилищем. Через пару километров на димином велосипеде лопается подседельный хомут. Запасного нет, седло закрепить нечем, думаем, что делать: сворачиваться очень не хочется. Потом мне приходит в голову мысль: я снимаю хомут со своей рамы, отдаю Диме (он подходит по диаметру!), а сама закрепляю подседельный штырь осью багажника. Он немного скрипит, но держит, пару-тройку дней, думаю, выдержит.

На адреналине от поездки на машине и радости, что удалось исправить поломку и продолжить путешествие, успеваем преодолеть перевал 1700 м. и спуститься к водохранилищу. Здесь горы по сравнению с Заамином жаркие, населенные и туристические: все вывески на русском, много кафе, отелей, горнолыжных баз. Однако сезон идет уже на спад и народу немного. Центр туризма, судя по всему, находится в Чимгане и его окрестностях, дальше на восток места более аутентичные, но по берегу много разных турбаз.

По берегу тянется застройка, к воде не так просто подъехать: дома, шлагбаумы, заброшенные базы. Совершенно интуитивно находим дорогу вниз, к озеру (между зонами отдыха «Чаткал» и «Навруз»), которая приводит нас, пожалуй, в самое шикарное место стоянки за весь узбекистанский маршрут: на дикий пляж Чарвака. Здесь есть вода, роща с раскидистыми деревьями, много мест под палатки, костровище (да и дров можно добыть), туалет, а главное — огромный пляж, чистейшая вода и виды озера с обступившими его горными массивами. Вполне вероятно, что в сезон, здесь функционирует платный палаточный лагерь, но сейчас ни души и мы совершенно одни. Вечером холодает и поэтому купание мы откладываем на завтра, сегодня же умываемся, неспешно готовим ужин и медитируем на закатную гладь воды. Ночью просыпаюсь от звука осыпающихся камней — кто-то спускается по крутой тропе сверху. Кони. Кони, переговариваясь и спуская сыпучие камни, идут в ночное…

На следующий день, понимая, что времени нам хватает для того, чтобы объехать сегодня Чаквак, не торопимся, устраиваем поваляшки: встаем в 7 утра, неспешно завтракаем, собираемся, Дима купается в бодрящем озере, выезжаем в 10. Не хочется покидать это уютное и красивое место. Единственным минусом стоянки становится крутой подъем наверх, велосипеды приходится толкать, ногами въехать удается не везде. День — неспешный трек вокруг водохранилища, с такими видами и дорогами, что хочется назвать его узбекистанским Иссык-Кулем. Весь день держится жара, по пути небольшие поселки (в том числе воспетая Бричмулла), полноводные реки, мосты через них с охраной и — «Чимган освещает дорогу мою и безумно прекрасен собою». По-прежнему и на века прекрасны пейзажи Чарвака: синяя гладь озера, белоснежные шапки вершин, изумрудные воды рек, желтые силуэты гор. Машин немного, дорога временами совсем убитая, сыпучий тряский грейдер, ветер то в спину, то в лицо. Едешь и думаешь, что когда-то влез в долги, купил не арбу, а велосипед, но итог получился таким же — «сладострастная отрава» путешествий проникла в каждую клетку твоего организма и не дает остановиться…

Дорога по озеру идет небольшими качелями вверх-вниз, где «низ» чаще всего река, а на выезде к п. Чарвак нужно преодолеть Меловой перевал (1300 м.). Он асфальтовый и в целом несложный, но по жаре дается тяжеловато. С высоты перевала последние панорамные виды на живописное озеро, окруженное горами, дальше — на спуск и, не выезжая на основную трассу, по Р-11, которая идет по Газалкентскому водохранилищу и р. Чирчик движемся в сторону Газалкента. После Чарвака начинается густая населенка: сады, поля, пыльная разбитая дорога. Вода в реке мутная, но к ней есть выходы. На ночевку встаем за Газалкентом, найдя ровную полку недалеко от дороги и реки. Через реку есть мостик, можно перебраться на другую сторону в холмы, там более укромное место. Но нам лениво и вполне нравится здесь. Быстро темнеет, выкатывается огромная луна.

Заключительный день нашего вояжа ничем не примечателен: добиваем оставшиеся 65 км. своим ходом. Сначала, сколько позволяет местность, объездными локалками, потом выезжаем на трассу. Ехать по ней лично мне не очень комфортно: чем ближе к городу, тем она более загружена. Больше всего раздражают «таксисты» (в роли которых выступают любые водители, подбирающие за деньги голосующих на дороге): они постоянно перестраиваются, обгоняют, в последний момент «подрезают», без поворотников сворачивая к обочине или тротуару, чтобы подобрать попутчиков. Дима, напротив (сразу видно жителя мегаполиса), чувствует себя спокойно, как рыба в воде, быстро укатывает вперед. Потом, когда я, уже не надеясь его догнать, при встрече говорю, что думала увидимся только в Ташкенте, не без ехидства замечает: «Вооот, почувствуй себя на моем месте!». Что ж, чувствую!

К полудню мы в Ташкенте, в том же хостеле, где начинали свой путь. У нас запланирована она ночевка, завтра Дима улетает в Москву, а я еду дальше, поэтому дел на сегодня достаточно: сборка велосипедов, ревизия и подготовка снаряжения, сдать баллоны Ахмаду, кроме этого, мне нужно сгонять до нужного автовокзала, чтобы узнать достоверную информацию про необходимый рейс. Я решаю, что я еду дальше на Памир, сколько мне позволит погода. И поскольку надо торопиться, чтобы успеть проскочить в погодно-сезонное окно в больших горах, думаю стартовать из Душанбе, а до него в целях экономии времени добраться автотранспортом. Хотя, конечно, при других обстоятельствах я бы ехала на велосипеде и изначально строила бы линейный маршрут по Узбекистану.

Первым делом я еду на автовокзал. В интернете ходит информация, что автобусы Ташкент — Худжанд ходят трижды в день (прямого сообщения Ташкент — Душанбе нет), а ташкентский автовокзал — лучший в Азии. По факту: я прихожу на вокзал и мне говорят, что такого автобуса нет; в расписании рейс тоже отсутствует. После моих настойчивых убеждений консультант, очень вежливый мальчик, долго ковыряется в компьютере, потом куда-то уходит и по возвращении говорит, что да, рейс есть, один раз в день, вечером, но они могут точно сказать о конкретно сегодняшнем рейсе только за два часа — когда автобус приходит на ТО и оформление документов. Про завтрашний рейс они ничего точно гарантировать не могут: автобус может прийти, а может нет, как я поняла, «прописка» у автобуса худжантская. Консультант берет мой номер телефона и обещает позвонить вечером и сказать, вышел сегодня рейс или нет.

Без какой-либо уверенности в завтрашнем дне и пока без альтернативных планов я возвращаюсь в хостел. Нужно решить нелегкую задачу: отобрать вещи на ближайший месяц, с учетом того, что сначала будет очень жарко, а потом, вероятно, очень холодно. Часть вещей я отправляю с Димой в Москву, загружаю в рюкзак то, что было оставлено на хранение в хостеле.

no images were found

Часть 2. Таджикистан, Памирский тракт 15.09.2019 — 30.09.2019

14.09.-17.09.2019 / день 13-16. Парень с автовокзала позвонил, но не вечером, а утром: с извинениями, что не отзвонился вчера, заработался, и сообщением, что вчера рейс на Худжанд был. Это обнадеживает. Дима уезжает на такси в аэропорт и дальше в Москву, я выезжаю на велосипеде до автовокзала. За полтора часа да посадки мне без проблем продают билет на автобус, за велосипед и багаж доплату не берут. Пока жду посадки в здании автовокзала, со мной успевают поболтать и перефотографироваться как местные, так и иностранцы. Наконец, начинается посадка: приходит большой автобус, велосипед и велорюкзак аккуратно грузят в багажный отсек. В автобусе 4 пассажира (из них два иностранца, включая меня) и 4 каких-то блатных лица. На входе водитель говорит, что можно сесть на любое свободное место. Естественно, что я сажусь вперед, потому что частенько меня укачивает в автотранспорте. Потом приходят какие-то пузатые дядьки и очень неуважительно сгоняют меня и еще женщину с передних мест. Я пересаживаюсь, но мне не очень нравится такое обращение (которое, видимо, здесь в норме по отношению к человеку менее статусному и к женщине), я говорю, что можно было бы сделать все то же самое, но вежливо. Пузач удивлен, через какое-то время он миролюбиво бубнит «ну что обиделась», еще позже коряво извиняется.

Где-то по пути остановка, все выходят и покупают арбузы и дыни, видимо, в Узбекистане они дешевле. На границе проводим два часа! Сначала не работают компьютеры, скапливается большая очередь, потом долго пропускают каждого. Границу надо проходить с вещами: то есть велосипед позволили оставить в багажнике, а рюкзаки приходится тащить с собой. Мне помогает Славек, странного вида иностранец, который оказался поляком с африканскими корнями и свободно говорящий по-русски (как, впрочем, еще на пяти языках). Вещи не досматривают, но спрашивают регистрацию (в аэропорту, как потом напишет мне Дима, о ней даже не заикнулись). Достаю имеющиеся у меня три талончика — пропускают, талоны забирают. Пока стоим на границе, водитель спрашивает, где мы заселились, звонят в мой хостел, предупреждают о задержке в пути. У Славека не забронировано жилье и ему советуют ехать в тот же хостел, куда заселяюсь я, там есть свободное место и готовы принять. Приезжаем в город поздно, уже глубоко за полночь, водитель автобуса выгружает нас, говорит, никуда не уходить, находит такси, помогает загрузить вещи, отправляет нас со Славеком в хостел и — денег категорически не берет (таксисту он либо заплатил, либо это его знакомый). Так начинается мое знакомство с таджиками.

В хостеле нас ждут, размещают. На уютной кухне, куда мы со Славеком отправляемся перекусить тем, что у нас есть (пара пачек лапши быстрого приготовления и пачка печенья с моей стороны и арбуз — от Славека), зависаем до утра в разговорах. Славек добирается в Японию, он посетил все страны мира два раза, кроме Японии, и едет закрыть этот пробел. Он планирует написать книгу-путеводитель по странам. И мне интересно сравнить впечатления от стран людей с очень разными моделями путешествия: я еду на велосипеде через страну, заглядывая порой в очень нетуристические места, Славек летит самолетами, едет автобусами через центральные города, аэропорты. Мне кажется, что мы можем иметь разные представления о стране, в таком случае возникает вопрос: для кого именно будет актуален и «правдив» его путеводитель…

В моих планах завтра добираться дальше: из Худжанда в Душанбе. Однако Славек уговаривает меня остаться в городе еще на день, он уезжает послезавтра. В конце концов, я соглашаюсь, поскольку Славек очень интересный человек и собеседник. Плюс Худжанд остался незакрытым гештальтом: отсюда в 2014 году мы начинали велосипедную шестерку по Фанским горам, но города почти не увидели. Помню только жару, горы из окна снятой нами на сутки (пока делают регистрацию) квартиры, горы арбузов, старенькие автобусы и огромный фонтан на солнечной площади. Теперь есть время не спеша побродить по городу, а он небольшой, посмотреть крепость, парки. Мы оказываемся Худжанде в выходной, а это день свадеб: сбились со счета в попытке сосчитать пары и свадебные кортежи. Какая-то абсолютная атмосфера праздника: все вокруг танцует и поет.

Заходим на площадь, откуда выезжают коллективные такси до Душанбе, — прицениться и узнать, с которого часу они начинают функционировать. Водители, естественно, начинают торговаться: один называет цену в 250 сомони, другой 200, подходит третий и скромно говорит: довезу за 150. В целом политика цен зависит от машины: большие полноприводные авто по типу «Джипа» будут стоить дороже, простая легковуха — дешевле. Уехать можно с самого раннего утра. Я говорю водителю белой машины (каждый, называя цену, машет рукой в сторону своего авто), что поеду с ним, остальные обидчиво кривят губы…

Когда я утром приезжаю на площадь, меня уже узнают: ко мне подходит водитель, называвший вчера цену в 200 сомони, с хитрецой в глазах говорит: «Ну что, нет твоего белого?». И тут же добавляет: «Поехали за 150». Однако у него пассажиров нет, но есть другая машина, которая готова выезжать прямо сейчас, если я соглашаюсь ехать: они ищут третьего пассажира. Цена та же, мы грузим вещи на верхний багажник легковухи. В суете я бросаю заплечный рюкзак и нарульный кофр на скамейке, а когда возвращаюсь у меня холодеет сердце: их нет! Растерянно оглядываюсь вокруг, ко мне подбегает мужичок, у него за плечами мой рюкзак, в руках кофр, начинает поучать: «Твои вещи? Ай-яй-яй! Не бросай так никогда без присмотра!» Грузимся и выезжаем: со мной два мужчины-попутчика и, как я поняла, выходят они где-то на полпути.

Путь из Худжанда в Душанбе через перевал Анзоб занимает 4,5 часа. Были здесь в 2014 году, и это был ад, а теперь хороший чистый туннель, новый асфальт. Очень красивая серпантинистая дорога и завораживающие горные пейзажи, но немного утомительно. По пути делаем одну остановку, мужчины покупают груши, угощают меня, вежливо расспрашивают обо мне, моих планах, рассказывают о долине, по которой мы едем: почему здесь растут самые вкусные и сочные груши в Таджикистане (какая-то особая минеральная вода, которая чуть не мертвых на ноги ставит).

В Душанбе моя главная задача — оформить пропуск на Памир. 16-го сентября я в Душанбе, но пока добираюсь до хостела на велосипеде (в нужном месте раскопаны дороги и я долго выруливаю какими-то закоулками, бесконечно утыкаюсь в тупики), пока заселяюсь, понимаю, что в этот день в ОВИР я не успеваю. Хозяйка хостела спрашивает, нужна ли мне регистрация, называет недешевую сумму, но обещает, что завтра документ будет готов, если я прямо сейчас отдам ей паспорт. Я решаю завтра самостоятельно узнать все в ОВИРЕ и, возможно, не платить совсем не лишние деньги.

Однако все оказывается не так просто. Без регистрации в Таджикистане можно находится 10 дней, на столько же готовы без проблем выписать пропуск в ГБАО (готовы будут на следующий день), на большее количество даже сим-карту не подключают или говорят, что через 10 дней связь отключат. В интернете есть информация, что существует туристическая регистрация (45 дней), но в ОВИРЕ Душанбе только развели руками. За нахождение без регистрации на территории Таджикистана по истечении 10 дней, к которым можно приплюсовать выходные, штраф в размере около 5000 сомони. В общем, понятно, что за 10 дней на велосипеде Памир я не проеду и нужно оформлять регистрацию и длительный пропуск. Те, кто в интернете пишут, что как-то можно передвигаться по ГБАО без пропуска в обход постов, несут полную ерунду. Постов очень много и документы проверяют, объехать их на велосипеде мне представляется чем-то фантастическим (Пешком? Может быть). Но и ксерокопии документов для каждого поста делать необязательно: пограничники без проблем переписывают данные, однако, если есть копия (паспорт+пропуск), то достаточно отдать ее на посту и ехать дальше, оригиналов чаще всего не просят.

Я звоню хозяйке хостела (другого выхода нет), прошу ее, если возможно, подъехать к ОВИРУ (для регистрации нужна, естественно, приглашающая сторона — тот, на чьей жилплощади вас регистрируют). Она соглашается, мы готовим все копии документов, делаем оплату в банке, фото и успеваем до обеда сдать документы. Принимает пакет документов приятный парень, который вдруг оказывается сыном хорошей подруги хозяйки, она просит (по моей просьбе) сделать регистрацию и пропуск сегодня (по правилам, напомню, только на следующий день), он отвечает, что постарается и велит приходить к 16 часам.

Во время ожидания я продолжаю попытки найти банкомат, чтобы снять налички, но карту Мастеркард здесь нигде не принимают, кроме «Ашана», где я подкупаю немного продуктов на первое время (ситуацию с деньгами решаю только путем переводов из России системами типа «Вестерн Юнион» и обменом полученных долларов на сомони). К назначенному времени возвращаюсь в ОВИР, где вместо улыбчивого парня в окошке выдачи документов меня встречает строгая женщина, которая довольно недружелюбно отправляет меня до завтра: «Когда подавали? Сегодня? Завтра приходите!» Но я устраиваюсь на стульчике в заплеванном коридорчике и терпеливо жду, поскольку знаю: родственные связи на Востоке почти священны. «Мой» парень возвращается, но говорит, что еще не готово. А время стремительно заканчивается: работает ОВИР до 17 ч. Я сижу на стульчике, устремив взгляд кота из «Шрека» в окошечко и гипнотизируя парня… В 16.55 я выхожу из ОВИРА с регистрацией и разрешением на Памир, сердце гулко бьется в груди: завтра!, завтра новый этап пути, дорога к Большим Горам свободна!.

На обратном пути подключаю местную сим-карту, Мегафон. В хостеле делаю несколько ксерокопий всех документов (паспорта, регистрации и разрешения, так, что все они умещаются на одном листе), собираю рюкзак, укладываю вещи. В хостеле, кстати, на рецепшене продают резьбовые баллоны, но по какой-то баснословной цене. Я, перестраховавшись, увела один большой баллон из Ташкента: надеюсь, мне его хватит до Оша. Поспать в эту последнюю «цивильную» ночь почти не пришлось: общая комната очень тесная, шумно, а среди ночи приезжают какие-то мужики, стучат в ворота, а потом заселяются, перебудив всех. Ведут себя бесцеремонно: зажгли весь свет, кому-то звонят и громко ругаются по телефону.

no images were found

18.09.-23.09.2019 / день 17-22. Душанбе — Хорог (630 км., 5,5 дней; полудневка в Хороге).

Встаю в 6 утра, завтракаю, собираюсь, выезжаю в 8 утра, неспешно двигаюсь на выезд из Душанбе. До Вахдата плотная населенка, сильный трафик, но ехать вполне комфортно, а после — и вообще благодать. Застройки мало, движение на дороге спокойное. Начинается подъем, а воздух все больше раскаляется, висит знойным горячим облаком. Через пару-тройку десятков километров меня посещает почти отчаянная мысль: «я так никуда не уеду». После легковесного Узбекистана велосипед кажется неподъемным танком, каждая десятка километров даётся с трудом. Сначала думаю, что дело только в велосипеде и некоторой доле моей усталости, потом, глядя на закипающие фуры, приходит осознание, что в бОльшей мере дело в адской, действительно, адской жаре. В Узбекистане постоянно обдувало ветром, поэтому было легче. Здесь раскалённый воздух недвижимо застыл, дышать нечем, как в сухой сауне. Завидуешь ослам, нашедшим тень.. и коровам.. и овцам с козами… На подъем очень тяжело, спуск вниз не приносит облегчения: окатывает горячими волнами, чувствуешь себя под огромным феном.

Я совершенно не готовилась к этому участку пути, поэтому даже не представляю, что меня сегодня ждет. А, как оказалось, ждали два перевала по 1400 м. и два туннеля («Шар-Шар» 2230 м. и «Нурекский» 4350 м.), которые «срезали» перевалы Шар-Шар (1475 м.) и Чорматзак (1584м.) В туннелях плохое освещение, узковато, а потому страшновато и некомфортно, но они приносят непродолжительное облегчение, защищая от палящего солнца и обдувая сквозняками.

В первый перевал ползу мучительно и долго, по низам растут виноградники: на остановках бросаю велосипед на обочине, захожу в «поля» (сбор уже прошел и все открыто), нахожу небольшие гроздья с подсушенными ягодами, ем виноград, запивая водой (очень сладкий!) и прячась в лозах от солнца. Такая передышка в 10 минут дает сил на 3-5 км. Где-то объезжаю закипающие фуры, дальнобойщики здесь очень доброжелательные и приветливые: поддерживаем друг друга весь день. Они обгоняют меня на подъемах, подбадривая, а я их — со счастливой улыбкой и жестами, мол, не скучай, догоняй — на спусках, когда они аккуратно спускаются, выжимая тормоза.

На Вахше, куда сваливаешься с перевала Шар-Шар, поселок и — вода, вода, вода. На Вахше построен каскад из семи действующих гидроэлектростанций, обеспечивающий энергией весь Таджикистан. В этом месте Вахш скорее напоминает огромное озеро с изумрудной водой, окруженное стенами гор, — из-за Байпазинской ГЭС, которая находится ниже по течению. Сначала я нетерпеливо останавливаюсь у первого же магазина: пополнить запасы воды, которые как-то стремительно закончились. Потом уже еду дальше, притормозив на мосту, чтобы полюбоваться мощной рекой. А потом вдруг такие высокие тенистые деревья, каждые 3 метра коптильня, где готовят местную рыбу, журчание воды и — вожделенная прохлада. Хочется останавливаться у каждого крана! Нет, не так. Хочется лечь под него и лежать, слушая шепот деревьев над головой.

Глядя на приближающийся «лысый» выезд и начало нового подъема, не выдерживаю, торможу у какой-то кафешки, хозяин которой зазывает меня к себе. Меня поят свежезаваренным зеленым чаем, по таджикистанскому обычаю, трижды перелив чашку чая обратно в заварник. Каждый подходящий, а желающих переброситься словечком хоть отбавляй, несёт гостинец: рыба, гроздь винограда, груша, початок кукурузы. В итоге мне не хватает сил справиться с подношениями, часть я забираю с собой! Нет, это не жадность — никак нельзя обидеть отказом хозяина!

Еще 14 жарких километров наверх, на Чорматзак, самый длинный туннель, почти 4,5 км. (есть, конечно, старая дорога через «истинный» перевал, это плюс 12 км, но нет, спасибо, сегодня не хочется) и — неожиданно открывается вид на Нурекское водохранилище! Красота такая, что дух захватывает: причудливо изрезанная горами береговая линия, стеклянная гладь воды, простор, тишина.

Если честно, первый день совсем не ждала красот, но день сумел меня порадовать и удивить. Даже несмотря на то, что к вечеру я была еле живая. На спуске грустный памятник погибшим от рук террористов летом 2018 г. велотуристам: одинокий велосипед на фоне горной долины. Тогда оборвалась жизнь четырех человек, туристов из США, Нидерландов, Швейцарии. Позже, несколько раз, когда заходила тема, я разговаривала об этом трагическом случае с местными жителями: мне было интересно их отношение к этой трагедии. Все они искренне выражали сожаление о случившемся, говорили, что экстремисты завербовали молодых парней из бедных семей, посулив им золотые горы и красивую жизнь. Кстати, сами местные жители обнаружили укрывшихся бандитов, взяли их в кольцо и держали до приезда милиции. А при задержании все террористы погибли, оказывая сопротивление, кроме главаря и организатора нападения. Однако и он позже скоропостижно и при невыясненных обстоятельствах умер в тюрьме. Здесь каждый рассказчик вздыхал, смотрел куда-то в горы и говорил: «Конечно, плохо это все они сделали, нельзя так, воздаяние их нашло»…

Спускаюсь в Дангару: здесь рельф выполаживается, начинается широкая долина и густая сеть поселков. Я хочу остановиться, поставить палатку и отдыхать, но все тянутся и тянутся арбузные бахчи, везде много народу. Мне предлагают арбузы и гранаты, а вокруг заманчиво фонтанируют краны орошения в полях.

В маленьком поселочке, к радости ватаги нарядных школьников, одетых в белые рубашки и шейные платки цветов национального флага, торможу купить воды, йогурта. Они восторженно замирают, наблюдают, как я припарковываю свой велосипед, как меня слегка качает от жары и усталости, а потом дружно идут со мной в лавку, набивают до отказа тесное помещения. Не поместившись туда целиком, наблюдают, что я покупаю, шепотком передают «по цепочке» задним рядам, которым ничего не видно. Встретившись взглядом, улыбаются, в который раз здороваются, прикладывая руку к груди. Когда я уже собираюсь уезжать, одна очень смелая девочка, собравшись с духом, спрашивает, как меня зовут, говорю ли я на таджикском, а потом вдруг говорит: «Эмилия, вы очень красивый женщина!»… Улыбаясь, я уезжаю в арбузный закат, на стоянке у чудом найденного ручья смотрю на себя в огрызок зеркала, понимаю, что за один день на дороге в Таджикистане поджарилась так, как не приходилось обгореть в Узбекистане. И эта фраза девочки улыбает меня ещё больше, потому что выгляжу я как угодно, то точно не красиво…

Когда солнце заходит за горы, жара, наконец, отступает, жаркий день сменяет тихий теплый вечер. Я скатилась в широкую «ямку», где совсем неожиданно нашла небольшой, но очень хороший ручей; нахожусь недалеко от дороги, но меня совершенно не видно. За мной только наблюдают с холмов собаки, потом приходят изучить мое жилище и познакомиться. Вода в ручье теплая, приятно помыться после такого дня, сполоснуть ходовую одежду, которая без проблем просыхает за ночь, повешенная на дуги в пространстве между основной палаткой и тентом. Ночь теплая и комфортная, тихо, только собаки приходят еще раз с ночным дозором.

Просыпаюсь в 5.30, полчаса валяюсь, наслаждаясь утренней прохладой и тишиной. Потом без лишних промедлений собираюсь, зная, что быстро придет жара и нужно большую часть стараться проезжать до полудня. В 7.15 я уже кручу по безлюдной дороге, ехать комфортно: солнце еще не разогрелось, а высокие холмы дают тень.

Меня просит остановиться мужчина на обочине. Недалеко от дороги стоит хибара-мазанка, там возятся подростки, собирая маленькие аккуратные дыни: здесь сухо и больше они не вырастают. Я думаю, что это торговец дынями, но мужчина оказывается пришлым: третий день он ищет ушедшую корову. Мы долго разговариваем с ним: от него веет уверенностью и спокойствием. Угощает меня дыней, купленной у пацанят. Рассказывает, что корова — кормилица, потерять ее очень плохо для семьи и он очень надеется найти ее. Я сомневаюсь: можно ли найти корову на территории 100 кв.км, в конце концов, ее могли задрать волки. Но он говорит, что надежда есть, здесь каждый знает своих коров и соседских наперечет, вчера ему сказали, что недалеко проходила его корова, третий день он идет по ее следу. Он, как и почти все мужчины в Таджикистане, вынужден периодически оставлять семью и уезжать в Россию — на заработки. Если бы не финансовая необходимость, он бы не ездил: «спокойно у нас, хорошо». И еще в России холодно: «полгода работаю, потом полгода лечусь здесь, прихожу в себя, оживаю». Говорит, что скоро нужно будет ехать, но ему очень не хочется. Предупреждает про волков, много, мол, их на Памире, но есть средство защититься ночью: нужно зажигать свет, разводить костер или включать фонарь — здешние волки не подходят к огню. Я беру себе на заметку совет, тепло прощаемся, желаю ему поскорее найти корову, а он мне — счастливого и безопасного пути.

До Куляба (около 70 км.) довольно быстро и бодро доезжаю к полудню. Рельеф несложный: небольшие качели вверх-вниз, потом равнинный участок, по пути редкие поселочки. Жарко становится часов с 11: КПД сразу падает, мучает постоянная жажда. В небольшой лавке покупаю воду и лимонад, хозяин выносит мне стул, ставит в тень: посиди, отдохни. Сразу вокруг образуется ватага детей, которые рассматривают и трогают велосипед, нажимают на тормозные ручки, крутят педали, чем-то восхищаются, переговариваются друг с другом. Встать со стула, сесть на велосипед и ехать дальше тем тяжелее, чем дольше сидишь…

Куляб оглушает: после тишайшего безлюдного утра на меня вдруг обрушивается рокот машин, людской гомон, толчея народа, автомобильные пробки, крики зазывал. Куляб небольшой город, но такой «насыщенный», что чувствуешь себя брошенным в стиральную машину, — такая тут людская турбулентность. При необходимости, в городе можно решить какие-то стратегические задачи: найти хорошее жилье, аптеку, врачей, ремонтную мастерскую, нормально покушать или купить продукты на местном рынке. Мне ничего не надо и я, если честно, тороплюсь покинуть это суетливое и шумное место.

Однако сразу на выезде из городской черты начинается постепенный подъем на перевал, а растительность исчезает: передо мной снова распахивается безжизненная раскаленная лысуха. Безумное пекло, вокруг ни деревца, ни кустика, ни заборчика, отдохнуть негде, пот течет ручейками, соль разъедает глаза, постоянно хочется пить, воздух сухой и обжигает нос и горло, кажется, что в нем нет кислорода. Такое ощущение, что я попала в постапокалипсис: ни души, ни какого-либо движения, все застыло, как мертвое. О том, что жизнь все-таки существует, свидетельствуют, например, ослики, забившиеся в тесную автобусную остановку. Я завистливо на них смотрю, но проезжаю мимо: вряд ли я выдержу конкурентную борьбу за место под тенью с ослами. Асфальт становится как будто липучим: едешь и не двигаешься. При этом «на глаз» подъем незаметен: кажется, что едешь по ровному и тем больше удручает черепашья скорость передвижения. Удивляет, что дорога совсем вымерла: машин нет! Но, как я поняла позже, это, действительно, «мертвый час»: все пережидают пик жары. Есть даже определенные места, где стоят в ожидании вечера большегрузы.

В конце концов, я тоже не выдерживаю и укрываюсь от беспощадного солнца в подвернувшемся кафе: я замечаю кран с водой, останавливаюсь освежиться, из постройки выходит хозяин, предлагает отдохнуть. Снаружи «кафе» представляется просто недостроенным зданием, но, как выясняется, жизнь здесь кипит: днем это столовая, а вечерами проходят дискотеки, на которые собирается народ с Куляба. В просторном бетонном зале живительная прохлада. Меня усаживают на дастархан, приносят огромный чайник зеленого чая, тарелку овощей, хлеб, оставляют в покое. В прохладной тишине я не торопясь ем, пью и пью понемногу чай, успеваю даже прилечь и быстро вздремнуть. После этого я чувствую себя намного свежее. Приходит «хозяин», который оказывается вовсе не хозяином заведения, а хорошим поваром, который работал в престижных ресторанах Таджикистана, бывал за рубежом. Все его манеры и повадки выдают в нем человека, знающего себе цену. Пьем чай и разговариваем. Спрашиваю, почему он не откроет свой бизнес — он рассказывает, что и сам на себя работал, но все непросто. И в конце концов, он нашел человека, с которым ему комфортно работать, который дает простор для его кулинарного творчества, закупает качественные продукты и он может позволить себе быть «художником» (так и сказал), а не вычислительной машиной: кому сколько заплатить, когда срок аренды и пр. и пр. В России он тоже работал, в нескольких городах и ему очень понравилось. «Что именно?», — спрашиваю я его, — «ведь Таджикистан — Родина, родная земля». «Нравилось? — кипение жизни, жизнь, понимаешь!?, — говорит он и с грустью в глазах добавляет: «здесь спокойно… но… здесь люди живут, едят и ждут, когда умрут. Интереса нет»

Время идет, а перевал все так же далеко. Заправившись водой, которой, как мне кажется сейчас, хватит до утра, я выезжаю в третьем часу дальше. Жара не уменьшилась, через час я чувствую себя ровно так же, как и до отдыха, а горы как будто ни на шаг не стали ближе. Психологически выматывает эта раскинувшаяся выжженная степь и застывшая Гора впереди: время идет, а ничего не меняется, какие-то заколдованные Бермуды.

Выше идут ремонтные работы. Там, где начинается «перевальный взлет», то есть непосредственное начало подъема на перевал с резким повышением градиента крутизны, я замечаю небольшую рощицу, строительные машины. Решаю для себя, что следующая моя остановка будет там, до этой точки — не давать себе слабины. Мне кажется, проходит вечность, пока я, наконец, добираюсь до вожделенных деревьев. К этому времени у меня остается лишь половина моих питьевых запасов. Под деревьями в это время сидит толпа мужиков — отдыхающие рабочие. Они заботливо принимают меня к себе: помогают поставить велосипед, предлагают воды, чистое место, куда присесть. Расспрашивают, кто, куда и как мне здесь. У меня на лице, по-моему, очень красноречиво написано «как» — тяжко! Давненько не давались мне подъемы так тяжело. Это прям к извечному спору: некоторые говорят, что тяжело, когда холодно, другие — когда жарко. Мое личное мнение: и в том, и в другом случае есть грань, в том числе жизненной резистентности.

Многие из мужчин по-русски говорят не очень, поэтому от лица всех выступает молодой парень, инженер, который учился в России, в Екатеринбурге, и сразу вернулся на Родину. Он рассказывает, как защищал диплом. «Что было самое сложное?» — «Выпить каску водки после защиты («обмыть диплом»)». Спрашиваю, почему он вернулся в Таджикистан, ведь у него была хорошая возможность остаться в России: востребованная специальность, знание русского языка; многие хотят жить в России. Парень улыбается и отвечает: «Нет, я сразу решил, что вернусь, вернусь строить дороги у себя дома»… Они спрашивают меня, зачем я еду на Памир, чего жду от поездки, как мне люди в этой стране. В этом множестве направленных на меня мужских взглядов выделяется один: он принадлежит худощавому, но жилистому мужчине с седой головой и бороденкой. Взгляд его обжигает: так смотрят заполошные герои Достоевского на героинь типа Настасьи Филипповны — пробирает до закоулков сердца. Периодически он толкает локтями своих соседей, что-то им эмоционально говорит, на своем, кивая в мою сторону. Когда я, наконец, собираюсь ехать дальше (мне наливают воды в опустошенную к этому времени бутылку), он подходит ко мне, ловит мою руку, сильно сжимает ладонь и говорит на ломанном русском: «Я много видел тех, кто едет на Памир! Едут мужики, едут пары, но ты — одна и женщина! Ты очень сильная женщина!» Мужики подшучивают над ним и разражаются смехом на шутку, а он, махнув рукой, уходит, что-то бормоча себе под нос, в сторону подсобки.

Я еду дальше: асфальт заканчивается, жуткая гребенка, подъемы все круче и круче. Три литра воды, притороченные к моему рюкзаку, явно лишние, но без воды здесь никуда. Это я уже поняла и не хочу совершать прошлые ошибки. Ну, по крайней мере, не сейчас! Кручу и уговариваю себя: «Ты, Миля, сильная женщина! Спортсмен, красиво, хорошо! Ты сильная!…», а параллельно всплывает анекдот про сильную ворону. И я не могу сдержать улыбку. На одном из серпантинов останавливает старичок, что-то колдуют с напарником над отказывающейся ехать Копейкой, на пальцах объясняют, что им нужно: изолента! Да, у меня есть, я отдаю моток чуть не прыгающему от радости водителю. Спрашивают: как ты без нее (жестами), я машу рукой, мол, ничего страшного, проживу, вам нужнее. У меня в загашниках еще живет кусок армированного скотча.

В какой-то момент вдруг пошли машины: почти сплошняком и в обе стороны. Спала жара! Но машины поднимают такую пыль, что дышать невозможно и ничего не видно. Она клубится над дорогой постоянно, не успевая оседать между проезжающими машинами. Я чувствую себя в эпицентре пылевой бури. По пути неожиданно попадается домик с краником, из которого бодро бежит вода. Я думаю: знать бы, можно было не тащить воду, набрать здесь, можно было бы подняться быстрее. А еще грешным делом, пока умываюсь и освежаюсь, размышляю, не встать ли где-то тут поблизости. Но подходящего места нет. Лезу дальше, однако терпения бодаться с машинами у меня хватает ненадолго: обычно я завершаю запланированное (то есть нужно было перевалить), но сегодня я мысленно машу рукой на все нужно и когда замечаю подходящее место, бегу его разведать. В итоге в 17.20 я разбиваю лагерь на холме над дорогой на высоте 1900 м.: меня не видно, а мне открывается вид на долину, а чуть позже — на красивый закат и вереницу автомобильных огней, которые ползут через перевал часов до 20ти. До перевала я не дотянула 5 километров и 200 м вертикали, а за всю послеобеденную борьбу с жарой смогла проехать лишь 24 километра. Зато к 19 ч. я уже чистая, переодетая, отужинавшая; сижу удобно с чашкой чая и любуюсь закатом и макушками гор. Потом залезаю в палатку, намереваясь почитать книжку, ложусь на спальник и — моментально засыпаю! Просыпаюсь только ночью, когда становится зябко, залезаю в спальник. На этой высоте ночью чуть прохладнее, но хорошо, тепло.

Просыпаюсь без будильника в 5.30, чувствую себя отдохнувшей. Немного валяюсь (так приятно немного полениться перед долгим рабочим днем) и собираюсь. В 7.10 я выезжаю, прохладно и поэтому ехать комфортно. Проезжают редкие машины. До вершины перевала 4 километра довольно крутого подъема по камням и щебенке, потом несколько перекатов вверх-вниз по плато. Перевальная точка как-то неявно выражена, табличек нет. Но есть первый пограничный пост со шлагбаумом и очень злой собакой, которая накидывается на меня и погранцы отгоняют ее пинками. У меня проверяют все документы (паспорт, регистрацию, пропуск), заносят в свои списки мои данные и желают счастливого пути. На 7м км. поселок Шуроабад, еще какой-то сонный, проезжаю его, не останавливаясь. Думаю, что неплохо вчера встала на ночевку, потому что здесь искать место было бы проблематично.

За поселком, наконец, начинается спуск и — совершенно новый асфальт! Хочется и лететь, и жать на ручку тормоза одновременно: дорога очень красивая. С правой стороны обрывается вниз головокружительное ущелье, справа поджимают высокие скальные стенки. Судя по следам свежих «раскопок», стенки эти не укреплены в достаточной мере и периодически случаются опасные оползни и обвалы. И вот самый волнительный миг — когда вдруг распахивается внизу широкая долина и величественная река Пяндж. Так вот ты какая! Своими мутными водами Пяндж напоминает мне чилийскую Мапоче. Это мгновение подобно встрече с тем, о ком ты много слышал, но теперь довелось увидеть воочию, познакомиться и еще предстоит прожить вместе несколько дней.

Слетаю вниз, по долине несколько километров дорога идет плавными перекатами вверх-вниз, начинает припекать солнце. По пути несколько крохотных поселочков, в одном из них в небольшой лавке покупаю немного еды, запасаюсь водой. Потом дорога входит в узкое красивое ущелье: на другом берегу реки Афганистан. Целый день больше наблюдаю за тем берегом, чем за этим. С этой стороны хорошая дорога, перевалов нет, но есть локальные «торчки» и постепенный набор высоты (от 900 м. к 1300 м вечером). Полная пустота и безлюдье, даже машины редки, только таблички»заминировано» да пограничный пункт, где меня поят чаем и кормят виноградом, а очень интеллигентный пограничник рассказывает мне про то, «каких он только велосипедистов не насмотрелся за свою жизнь». С ироничным смехом он вспоминает какого-то чудовищно обросшего и высохшего на солнце бельгийца, которого он принял за йети: «вот такая борода, лица не видно, как будто голова болонки, из-под мышек кусты растут, одежда потеряла цвет и вросла в кожу… нет, говорю я ему, не нужны мне твои документы, проезжай с богом, — побоялся подходить». «Нет, так нельзя, человек должен оставаться человеком, всегда»,- серьезно добавляет он…

Лёгкий ветерок, который протягивает по ущелью, немного сбивает жару, поэтому едется сегодня повеселее. С афганской стороны по берегу идет очень тяжелая и опасная дорога: об асфальте речь не идет, сыпуха и пыль, дорога часто карабкается по скальным карнизам и настолько узкая, что кажется, вот-вот колеса машины зависнут над пропастью. И конечно — хочется по ней проехать! Однако чаще машин по ней проезжают мопеды, проходят пешеходы и ослики. Иногда с той стороны кричат и машут приветливо руками. Среди безжизненных каменных скал и осыпей периодически возникают крохотные зеленые оазисы и здесь кипит жизнь: видны мазанки-жилища, «огороды», женщины стирают белье в реке и раскладывают для просушки на камнях, с гомоном в запрудах купается ребятня. Периодически встречаются военные наряды (по два-три человека) и с той, и с этой стороны: обвешенные оружием, с биноклями. Но документы проверяют только на постах.

Дело к вечеру, нужно присматривать местечко для ночевки, но в моей голове крутится мысль «доехать до магазина», при этом я понимаю, что я хочу того, не знаю чего: минимум продуктов у меня есть, ужин и завтрак я без проблем себе приготовлю. Да и из-за жары голода не чувствуется, но хочется чего-то сочного, фруктов, хотя бы яблок. Так я и кручу: еще 10 километров, и еще десяток, хотя они начинают даваться труднее, поскольку асфальт на 110 км. закончился. К Калаи-Кхумб поселки начинают попадаться чаще, но магазинов в них я не вижу, в одном из них заправляюсь водой.

В конце концов, я понимаю, что до Калаи Кхумба остаются считанные километры, а значит, встать будет все проблематичнее (на спидометре 150 км.) Пытаюсь встать на краю посёлка Зинг, в симпатичных деревьях недалеко от дороги. Начинается веселье: прибегают дети, которые сначала наблюдают за мной, усевшись на огромный валун, а потом помогают с разгрузкой вещей и установкой палатки. Приходит старуха, по-русски не говорит, долго смотрит, качает головой, машет рукой, я понимаю, что зовет в дом. Я благодарю, но отказываюсь. Старуха уходит, приходит молодая женщина, улыбается, тоже не говорит на русском, но с помощью жестов она узнает, одна ли я, тоже зовет в дом, после моего отказа, спрашивает голодна ли я, охает, смущенно улыбается, пытается разогнать детей, уходит. За это время мы уже поставили палатку и зайчики-попугайчики дружно залезают внутрь и довольные там сидят. Приходит девушка помоложе с ребенком на руках, она неплохо говорит по-русски. Тоже спрашивает, что я тут делаю, и узнав, что я собираюсь здесь ночевать, командным голосом, не терпящим возражений, произносит: «Мужчин в доме нет, пошли к нам!» и начинает собирать палатку. Поскольку я понимаю, что с ней спорить бесполезно я говорю, как будто именно этот аргумент меня убедил: «Ах, ну если мужчин нет, то тогда, конечно, идем!» Вместе мы собираем палатку, снова упаковываем вещи в рюкзак, дети хватают мой груженый велосипед и тащат его к дому. По пути не справляются с весом, роняют, повисает виноватая пауза — они с очень смущенными лицами и некоторым страхом оглядываются на меня, но увидев, как я смеюсь, все разражаются смехом и мы продолжаем процессию.

В большом доме, действительно, «бабье царство»: в нем живет 4 женщины (старуха и три невестки) и 7 детей, мужчины в России на заработках. Мне дают умыться, накрывают ужин: отдельно «стол» для взрослых и для детей. Чай, фрукты, сладости, хлеб, к тому времени, как приносят основное блюдо (что-то вроде больших пельменей с картошкой) я уже чувствую себя сытой, но приходится есть. Разговариваем о том, как живётся женщинам в Таджикистане. Судьба девушки, особенно если она родилась в небольшом селении, развивается преимущественно по одному сценарию: босоногое детство, закончила школу, а потом ей «назначают» жениха, как правило, из соседнего поселка, ей самой выбирать не приходится. Остается только надеяться, что муж достанется хороший, удастся его полюбить, дом будет богатым, а свекровь приветливая. Потом дети, работа по дому и по хозяйству, уход за детьми, мужчина всему голова, главное, чтобы ласковый был и заботливый. Каждая во время ужина звонит своему мужу, хватается, что у них сейчас в доме гость из России, каждый сеанс связи заканчивается тем, что мне передают трубку и я разговариваю с их мужьями, которые выражают радость по поводу моего пребывания в их доме и неизмеримую скорбь из-за своего отсутствия в нем в этот момент. Спрашивают, хорошо ли меня кормят и обращаются со мной. После ужина я играю с детьми, которые глаз с меня не сводят и ходят по пятам. Дом наполняется писком и визгом, женщины веселятся, а свекровь ворчит, так уж ей положено. Дети гуськом тянутся следом даже тогда, когда я иду в туалет, пока их не останавливают женщины. Потом смотрят, как я чищу зубы, заглядывая мне в рот. Я спрашиваю женщин: «А у вас зубы не чистят?» — «Нет,- отвечают они мне,- у нас не принято, к 30ти годам почти у всех протезы». Смеются, обнажая ровные белоснежные зубы и тут я вижу, что это правда. И понимаю самый странный комплимент, который я услышала здесь в Азии: за ужином мне с завистью говорят: «У тебя такие хорошие зубы», глядя мне в рот, как будто лошадь выбирают…

К 21 часу мы укладываемся спать: женщины уходят куда-то в комнаты с детьми, нам со старухой стелят в большой комнате, где мы ужинали. Достают матрасы, гору подушек, одеяло — кровать готова, мне так очень нравится. Пользуясь случаем, ставлю на зарядку телефон и павербанк. Засыпаю мгновенно и до утра.

В 5 утра я слышу, как проснулась старуха: что-то бормоча себе под нос, она убирает постель и уходит. Я не знаю, нужно ли мне тоже сразу вставать или на правах гостя я могу себе позволить еще немного поотлеживать бока. К 6 часам все-таки встаю, собираюсь, умываюсь и не знаю, чем себя занять. Средняя невестка убежала в хлев к коровам, доить, убирать, выгонять на выпас. Младшая, которая имеет больше поблажек, поскольку у нее самая маленькая девочка и она требует к себе больше внимания, заботы и опеки, подметает дорожки сада, обламывает сухие ветки у плодовых деревьев. Вчера вечером, когда домашние заботы были позади, все были расслабленные, много шутили, смеялись. Сейчас меня все приветствуют, но между тем заметно некоторое напряжение и даже искусственная суета: я замечаю взгляды невесток, которые отслеживают перемещение старухи. Да, она здесь царь и бог!

Я начинаю собираться, чтобы уезжать и не мешать семейству, но младшая говорит: «Нет, сначала позавтракать!». Накрывает столик в саду, приносит чай, хлеб, печенье, мед, сметану (она домашняя и очень жирная, есть ее я не могу). Она поит меня чаем, сладко зевает каждую минуту, но успокоилась: видимо, покормить гостя хорошее алиби для отсрочки от домашней работы. Я спрашиваю ее: «Не выспалась, спать хочешь?» Она отвечает: «Знаешь, здесь всегда хочу спать, но нельзя, свекровь заругает, нужно работать! А когда приезжаю в дом моей матери, то могу спать столько, сколько хочу, но — не могу! Что за напасть?!» И заливисто смеется…

Все вместе (дети еще почти все спят) женщины провожают меня до ворот, говорят: «Оставайся еще, с тобой весело, ты нам нравишься». Мне они тоже нравятся, но я уезжаю: где-то там впереди уже потихоньку наступает зима.

Через три километра въезжаю в Калаи-Кхумб, он какой-то неожиданно размеренный, тихий, чистый, я бы сказала, европеизированный. Останавливаюсь у супермаркета, покупаю продукты: то, что не купить в поселковых лавках, например, сгущенное молоко, приличный шоколад, йогурт. Но выходит дороговато: вроде ничего особенного не купила, а заплатила 56 сомони. Дальше по дороге только крохотные поселки. По пути накачиваю колесо местному парнишке: не знаю, сколько будет держать воздух его камера, но он светится от счастья. Вообще местная детвора частенько просит насос для подкачки колес своих потрепанных велосипедов разных мастей — видимо, с насосами напряженка.

Отсюда, на мой взгляд, начинается один из самых ужасных отрезков дороги: Калаи-Кхумб — река Ванч (100 км.). Я бы назвала ее памирской дорогой смерти: дороги разбитые, без асфальта, много каменистых участков, гребенки; очень узкие, со скальными прижимами и высокими откосами вниз; и все это приправлено локальными торчками и постепенным набором высоты. Абсолютное зло — местные таксисты-джиперы: никогда не знаешь, по какой полосе они едут, гоняют со страшной скоростью, делают опасные обгоны. Водители фур, наоборот, очень адекватны, приветливы, часто пропускают в сложных местах, терпеливо ждут, пока проедешь.

Ветра нет, день жаркий, пекло, поэтому снова есть дневное «окно», когда большегрузный транспорт не идет: они пережидают пик жары. Но горы все выше и красивее, небо по ночам — чернее и звезднее, а Млечный Путь, кажется, можно черпать ложкой, как сметану. Солнце все агрессивнее и ярче, днём снимать фото почти невозможно: все засвечено, кадры делаю вслепую, наугад. Народ очень приветливый и щедрый, меня много подкармливают, угощают фруктами и овощами, чай с лепёшкой — только заходи! Может, это происходит потому что я худо выгляжу, но истинная причина, скорее, в том, что я русская и одна, а главное — гостеприимство у местного народа в крови, неотделимая часть культуры. Но с русскими они, конечно, общаются охотнее и легче: нет языкового барьера, у нас есть общее и прошлое, и настоящее. Также многие предлагают переночевать в доме, даже в местных хоумстеях находят местечко бесплатно. Они все говорят: русский нам брат, что нам все эти англичане! «Англичанами» местные называют, как правило, любого иностранца, это как в Южной Америке «гринго», видимо, потому что говорят они на английском. Когда видят русский флаг, часто с энтузиазмом кричат вслед: «Россия! Молодец! Давай, держись!!!» У меня частенько возникает впечатление, что я еду какой-нибудь Тур де Памир и должна всех победить. Сейчас туристический сезон идет на спад, но велосипедисты ещё едут, в основном мне навстречу, сверху. Чаще я встречаю одного,-двух человек в день (обычно это мужчины-одиночки и пары, как правило, мужские, реже — мужчина-женщина), бывают дни, что я одна проезжаю отрезок пути, не встретив единомышленников.

Сегодня встретила двух русских парней-мотоциклистов: остановились поболтать, увидев мой российский флажок, притороченный к рюкзаку. Немного обрисовывают мне дорогу: они уже проезжали Памир два года назад, потянуло снова. Рассказывают, где самые сложные участки (если идти через Лангар), предупреждают о злых местных собаках, памирских алабаях, которые молча набрасываются из засады и сразу кусают. Тоже желают удачи и сил, нет, говорят, на велосипеде мы не смогли бы, это очень сложно, — уезжают, обдав горячим пыльным воздухом.

Все эти встречи, пусть иногда мимолетные, укладывающиеся в пару минут, делают достаточно тяжелый (технически и погодно) день легче и душевнее, отвлекают от сосредоточенности на физической усталости, открывают тебя миру. Вечером вклиниваюсь в стайку ребятишек, идущих из школы со своим учителем. Здороваемся с мужчиной, завязывается разговор, детишки тоже заинтересованно посматривают. Он вдруг говорит им: «Ну же! Вот человек из России — разговаривайте с ним. Ведь вы часто меня спрашиваете, зачем мы учим русский язык, если нам не с кем на нем общаться». Дети смущенно переминаются с ноги на ногу, но разговаривать смущаются, самые смелые спрашивают, как меня зовут, сколько мне лет, где я живу, сколько дней еду, сколько километров проезжаю за день, тяжел ли мой рюкзак. В конце концов, я прощаюсь, чтобы не терзать этим стихийным экзаменом ребят, которые бегут из школы домой.

К вечеру я доезжаю до реки Ванч, присматриваю место для стоянки. Здесь расположился очередной пропускной пункт. Документы проверяет не очень приятного вида офицер, спрашивает, где я буду ночевать. Я отвечаю, что пока не знаю, но ищу место для палатки. Он машет на пустырь за зданиями поста и говорит: «Одна? Ставь там, там никто тебя не тронет или за мостом на реке можно». И вдруг добавляет с очень странным взглядом, от которого у меня идут мурашки по телу: «Я потом приду к тебе в гости, как освобожусь… Водку пьешь, вино?» Я киваю головой, забираю свои документы и еду — через мост, а потом дальше, с сожалением глядя на рощицы на реке. Сразу за мостом расположено что-то вроде кемпинга, но я однозначно не хочу рисковать: этот пьяный хмырь в погонах, если захочет, найдет меня здесь где угодно, и уж точно ему тут никто не указ. За мостом начинается длинный и крутой тягун, смеркается. Еду и чертыхаюсь. С «вершины» торчка я вижу, что дорога внизу заходит в узкое ущелье, там встать будет еще сложнее. Поэтому я затаскиваю велосипед почти в вертикальный подъем по тропе на ближайший холм: там наверху есть ровные полянки, а расположение сверху от дороги всегда безопаснее нижнего, особенно, если местность не прикрыта растительностью или рельефом.

Наверху мне нравится: с одной стороны еше выше поднимаются Горы, с другой я вижу убегающее внизу ущелье, с третьей — за рекой огни афганистанского городка. А над головой распахивается бездонное небо, полное звезд: прямо надо мной пролегает Млечный Путь. Ветра нет — меня окутывает тишиной. Я чувствую себя в космосе.

Ночь теплая и спокойная. Недалеко от меня проходит дорога в горы: вчера поздно вечером поднялись и проехали где-то рядом три джипа. Как я понимаю, тоже устроились на ночевку. Так что, видимо, это самое подходящее местечко для ночевки в этом районе, только без воды. Впрочем, воду здесь везде пока приходится везти с собой. В 5.45 я поднимаюсь, а в 6.45 уже выезжаю. Нахожу дорогу на спуск к основной дороге, спускаюсь по ней: крутенько, однако. Дорога от моста более-менее хорошая: асфальт, узкое ущелье держит прохладу ночи, поэтому катится сейчас быстро и комфортно. По пути проезжаю парочку совсем крохотных поселков, но еще царит какая-то утренняя тишина, несмотря на то, что народ потихоньку начинает работать.

В Шидзе останавливаюсь умыться у крана с водой, женщина метет огромное крыльцо, рядом садик. Разговариваем, оказывается, что у нее здесь небольшая столовая, недорого — я решаю немного отдохнуть и перекусить. Позади 50 км., а как известно, жара и голод сваливаются потом как-то внезапно и зачастую вместе. Я забираюсь в прохладный сад, за 15 сомони мне приносят чайник чая, лепешку, добротную яичницу и салат из зелени и помидоров. Я не тороплюсь, поскольку понимаю, что сегодня я двигаюсь довольно быстро и все успеваю. Из своего укрытия замечаю парня на велосипеде, который увидев мой припаркованный велосипед с русским флагом, останавливается, начинает оглядываться, потом заходит в «кафе». Когда он появляется в саду, я уже готова к встрече с ним, хотя не очень настроена на разговоры — хотелось посидеть в одиночестве, послушать птиц и журчание воды, расслабиться. Молодой парень оказывается украинцем, который едет из Новосибирска, то есть в обратную сторону. Вещей у него по минимуму и он рассказывает, как он мерз на высотах, как спасался от холода у пастухов. Едет довольно быстро, но говорит, что на сложных участках, за Лангаром, ему не хватало сил ехать больше 50 км в день: дороги ужасные, часто дует сильный ветер, пески и гребенка выматывают психологически. Скромный: от предложения разделить со мной завтрак отказывается, даже от чая, да и вообще надолго не задерживается, прощается и едет дальше. Может, торопится?

Пока я отдыхаю в деревьях, мимо проезжают еще трое парней-иностранцев на велосипедах. Почему-то все едут мне навстречу…. Вообще, забегая вперед, скажу, что сегодняшний день был самым богатым на велотуристов за весь мой двухмесячный маршрут, начиная с Узбекистана: в этот день я насчитала больше десяти человек. Кто-то попался навстречу, с кем-то мы разговаривали, кого-то видела коротающим знойные часы в рощице в гамаке. В том числе встретила девушку-одиночку, веселую бодрую новозеландку, которая прилетела из своей далекой страны, чтобы проехать исключительно памирский тракт: начала она в Оше и заканчивает в Душанбе.

С 10 часов начинает раскаляться солнце, тепло уступает место зною. За Шидзом километров 30 убитой дороги: я сбавляю темп так, чтобы сильно не перегреваться и не упахаться до последних сил, как я «люблю». Путь еще долгий, самое сложное впереди, и нужно сохранить силы и резервы. Пяндж сегодня радует глаз широкими разливами и фиолетовыми пейзажами: почему-то именно такой оттенок имеют песчаные отмели и подступающие берега. На афганской стороне на подобных отмелях — лягушатники: афганские дети плещутся в воде. В одном местечке я даже остановилась: пыталась сосчитать, сколько одновременно детей находятся в «кадре», то есть в пространстве, которое я могу охватить взглядом, находясь на одной точке, не двигаясь. Сбившись со счета после пятого десятка, оставила эту затею. Странно, что с таджикистанской стороны, даже там, где есть поселки, на реке тишина и безлюдье. А я бы с удовольствием составила компанию афганским детишкам: так и хочется плюхнуться в воду и лежать в ней, не вылезая…

В каком-то поселочке окликивает мужичок в тельняшке, потрепанный, видно, что любит душевно выпить: «Русская? Откуда?» — «С севера,- говорю,- из Карелии». Он в ответ сияет, чуть не рвет тельняху на груди: «Почти зема! Сестра! Да я на Северном флоте служил». И начинает метаться: «Надо чего? Пойдем я тебе колбасы куплю…» Я отказываюсь, говорю, что все у меня хорошо, ни в чем не нуждаюсь. В последний момент он пытается дать мне денег: «на, возьми, много нет, но хоть что-то»… Удивительный все-таки народ: живут бедно, ничего у них нет, кроме вот этой широкой души и стремления поделиться тем, что есть сейчас. И вот такой забулдыга будет тем, кто найдет тебе в нужный момент кров и поделится последним куском хлеба, а то и весь его отдаст…

Около 15 часов въезжаю в Рушан: идеальный асфальт, проложенный по городку, магазины, заправки — один из относительно больших населенных пунктов за сегодняшний день и вообще на пути. На выезде из Рушана останавливаюсь набрать воды в кране: за мостом через Бартанг у меня забита точка для хорошей ночевки, до нее остается совсем немного. Кран находится у забора, за забором дом, двор, сад, в саду семья за столом. Спрашиваю у них, можно ли набрать воды и питьевая ли она (бывает, что местные сами говорят не брать воду в каком-то месте, а посоветуют жругое). Они отвечают, что вода хорошая, набирай, сколько нужно, посылают мальчугана помочь мне. Параллельно начинают зазывать в гости — пообедать с ними, отдохнуть. Хозяйка такая душевная, что в конце концов, я соглашаюсь, тем более, что до точки ночевки мне недалеко, а времени еще вагон и маленькая тележка. Меня усаживают за стол, где стоит общая огромная тарелка, огромный чайник, хлеб, овощи. Мне дают ложку и чашку, и я присоединяюсь к трапезе. Общее блюдо — картошка с овощами и мясом, но не жирным, поэтому я выбираю картошку, она супервкусная и вносит разнообразие в мою диету, состоящую преимущественно из круп. Хозяева не очень хорошо говорят по-русски, но понемногу мы общаемся, хотя главная цель хозяйки явно накормить меня. Она все приговаривает «ешь, ешь», когда я много начинаю болтать, все пододвигает мне сочные куски мяса, но я, чтобы не вступать в дискуссии, говорю, что по жаре я не могу есть мясо. Да и в целом есть, действительно, не очень хочется, больше — пить: мне все подливают и подливают чай. Хозяйка предлагает остаться на ночь, но мне не хочется: сейчас тепло и мне нравится ночевать в палатке. Тогда она начинает мне собирать гостинцы с собой: «Помидоры — возьмешь? Свои, с грядки»… «А перчик, как без перца?, салат сделаешь!»… «Какой салат без лука?, сейчас принесу». Я не могу сопротивляться ее душевности и обаянию, соглашаюсь, но говорю на каждое предложение: «Да, но совсем немного, одну штучку»! «Конечно, немного», — хитро улыбается хозяйка, уходя на грядки, и приносит самые большие помидоры, самые гигантские перцы, самый мясистый лук!

Не знаю, зачем я это все добро взяла, но продолжаю движение с дополнительными четырьмя килограммами как минимум. Намеченная точка за мостом, увы, не сработала. Место оказалось, действительно, очень хорошее, с рекой, водой и рощей, но — там было столько отдыхающих местных плюс разъезжающий туда-сюда свадебный кортеж, что я не рискнула там вставать на ночь: вряд ли мне пришлось бы там отдохнуть и выспаться. Неспешно еду дальше: высокое ущелье укрыло от солнца, стало прохладно, после обеда и чая сил прибавилось — открылось второе дыхание.

Запасная вторая точка тоже мне не понравилась: полянка симпатичная, но прямо у дороги, открытая, одна я не хочу здесь стоять. Понимаю, что идея хоть раз не вкручивать до темноты и до последнего, а встать пораньше, проваливается с треском, поэтому расслабляюсь и еду — как-нибудь все само самой случится, как обычно. Настроение хорошее, что-то напеваю, жую яблоко, радуюсь вечерней прохладе и тишине. На очередном повороте дороге встречаюсь с двумя девчатами на велосипедах (напомню, что сегодняшний день бьет все рекорды по велостречам: я уже перестала считать, сколько велосипедистов я встретила), на автопилоте говорю «хелло», а потом краем глаза вижу на багажнике пиковский велорюкзак (петербургской фирмы «Пик99»), — и жму на тормоза. В этот же момент девушка замечает мой флажок и вскрикивает «Русская!?»… Когда мы понимаем, что стоим на дороге, болтаем и не можем расстаться, я предлагаю вместе встать на ночевку, если девчата не против. Они только очень за. Поблизости места подходящего нет, но я вспоминаю, что в последней деревне, которую я проезжала, был приятный садик на берегу Пянджа, с пляжиком. Я разворачиваюсь и мы едем вместе до этой деревеньки (Chashood). Место, и правда, оказалось очень симпатичным и достаточным для нашей группы: я, Наташа и Люда, а также такса по имени Ю. Девчата сами из Смоленска, а едут четвертый месяц из Омска. Примерив на руке их рюкзаки, я перестаю думать, что у меня тяжелый рюкзак: они реально очень тяжелые, а еще собака, которая едет на велосипеде и лишь иногда — своими короткими лапками по земле.

Мы ставим палатки, играем с Ю, готовим вместе еду — вот пригодились мои овощные запасы. Но и девчата сумели меня удивить: мы, говорят, «от плиты», подразумевая пару дней в Хороге, и достают из рюкзаков половину дыни, термоса с теплой домашней едой и чаем, ПИРОГ! У меня ощущение, что сегодня у меня выходной или праздник: ем и отдыхаю как-то подозрительно много (но это не мешает, однако, мне проехать 120 км без учета возврата по треку). Девчата дарят мне пакет соевого мяса, а я им саган-дали для тонизирующего чая. Но этот вечер был одним из самых удивительных, душевных и запоминающихся на Памире: за разговорами, на русском и, что важнее всего, на одной волне…

Ночью меня почему-то сильно знобит, полночи я не сплю, борюсь с каким-то липучим бредом. Девчата рано не встают, я сегодня тоже не тороплюсь: в планах доехать до Хорога, а до него всего километров 40. Поэтому встаем часов в семь, первой просыпается Ю, которая приходит поздороваться ко мне в палатку. С утра здесь уже холоднее: в одной футболке не пощеголяешь. Неспешно готовим еду, завтракаем, потом ищем мячик Ю, который она, по всей видимости, «подарила» Пянджу: собака сидит на берегу и грустно смотрит на течение реки. Расставаться грустно, но этого мига не избежать: мы прощаемся, обменявшись контактами, и разъезжаемся в разные стороны…

Еду очень тяжело: чувствую какое-то недомогание, вялость, болит живот. Думаю только о том, чтобы доехать до Хорога, найти какой-нибудь недорогой гест, чтобы отдохнуть и набраться сил перед началом тяжелого участка. Недалеко до Хорога, в небольшом поселке на меня нападает собака — тот самый алабай, про которых рассказывал мне мотоциклист. Ни одного звука, только метнувшаяся тень — и я уже лежу под велосипедом, а собака вгрызлась в переднюю велосумку, пробив герму. Хозяева отозвать собаку не торопятся. Если честно, то — страшно. Когда потом я рассказываю эту историю хозяйке геста, она уточняет место, чтобы сообщить в милицию. Она говорит, что здесь собаки не бросаются на людей, нападают только обученные собаки, и хозяева таких собак должны держать их изолировано и отвечать за их поступки. Было много случаев нападений таких собак на прохожих, очень драматичных, поэтому проводили рейсы, многих неуправляемых собак отстрелили. Теперь, если поступает жалоба на собаку, то ее проверяют: либо хозяева гарантируют, что контролируют свою собаку, либо ее убивают.

В 11.30, совершенно разбитая и с трясущимися руками после душещипательной встречи с собакой, я, наконец, в Хороге. Наводок по жилью у меня нет, интернет тупит и не хочет работать, поэтому я включаю интуицию и ищу гест сама. Приходится, конечно, покрутиться в замысловатых дворах, но в итоге я нахожу место с подходящей мне комнатой и ценой. Мне нездоровится: я умываюсь, прошу постирать мою одежду, что хозяйка делает бесплатно, принимаю таблетки и не без удовольствия залезаю в кровать. Ближе к вечеру я выхожу на улицу: надо найти что-то поесть. Состояние ослабленное, но живот прошел. Однако терплю полное фиаско: общепитовские заведения либо закрыты, либо я получаю один и тот же ответ: «ничего нет». Поиски я прекращаю после того, как одна женщина мне говорит в столовой: «Сегодня понедельник, все люди такие голодные, все съели!» Обескураженная, я ухожу, рассуждая, что если принять все логические связи в этом сообщении, получается, что люди в городе все выходные не ели, ждали понедельника, чтобы, наконец, утолить свой зверский голод.

Разговариваю по телефону с мамой, захожу в единственное функционирующее заведение — европейского типа кафешку, чтобы хотя бы выпить чашку кофе с пирогом — очень уж хочется есть. На обратном пути покупаю немного продуктов на завтра и возвращаюсь в гест… проблудив не меньше часа: освещение есть только на центральной улице, а во дворах кромешная тьма. И я никак не могу выйти в лабиринте погруженных в полный мрак улиц к нужному мне дому. Когда я прихожу в гест, хозяйка приглашает меня на ужин вместе со всей семьей. Это приглашение радует меня как никогда: я спасена от перспективы пытаться уснуть натощак…

no images were found

24.09-25.09.2019 / день 23-24. Хорог — Ишкашим — Лангар (220 км.; 2 дня).

Семья встает рано, меня поят местным ширчоем с хлебом, выезжаю в 7.30. Выезд из города — зятяжной тягун, сразу за ним очередной КПП. Проверяют документы, офицер отправляет солдата в каморку, тот приносит огромный пакет яблок: «Бери!» Я выуживаю из пакета пару яблок, благодарю, на лицах солдат — разочарование и недоумение. Снова тянут мне пакет и говорят: «Ну же, бери, не стесняйся!» Я пытаюсь объяснить, что мне столько не нужно и мне тяжело везти это все с собой в перевал. Офицер искренне не понимает: «Какой вес?! Это — ЯБЛОКИ!». Я улыбаюсь, беру еще парочку яблок, благодарю и уезжаю. Эта сцена напомнила мне Грузию, когда в велосипедной шестерке нам чуть не у каждого двора предлагали вино, а на наш отказ, что, мол, нельзя нам, спортсмены мы, обиженно отвечали: «Вай, почему нельзя? Компот, чистый витамин, чистое здоровье!»

Из Хорога до Мургаба есть два варианта пути: северный (основной, асфальтированный тракт, более короткий) и южный — продолжение дороги по афганской границе, более длинный и сложный. Я выбираю второй, так как мне он кажется более интересным и аутентичным, а во-вторых, все фуры уходят на север, да и общий трафик минимальный. Здесь, действительно, очень спокойно и тихо, но и инфраструктура иная — нет чайхон, магазины редки, в тех, что есть, нет хлеба (люди пекут его сами дома). Впрочем, местные все так же радушны: хочешь хлеба? — зайди попей чай с лепешкой. В небольшой лавочке докупаю воду (пить стараюсь бутылированную воду или кипяченую), мужчина-продавец, забежавший с улицы отпустить мне товар, говорит: «Иди попей чая, отдохни» и, не дожидаясь моего ответа, зовет дочку. Та ведет меня в комнату, приносит чай, лепешку, варенье. Я спокойно пью чай, отдыхая от жары в прохладной комнате, потом благодарю и ухожу. Мне желают сил и счастливого пути, возвращаются к своим делам…

Еще по пути есть старые крепости (не очень, правда, впечатляющие, это скорее для любителей и знатоков археологии) и горячие и минеральные источники. Самые знаменитые под Ямчуном, туда надо лезть отдельно в горы на +400 м., их очень хвалят, но мне туда не хочется. К тому же есть и «дикие, прямо у дороги: так, на 75м км от Хорога справа от дороги можно заметить обустроенный небольшой водоем и обшарпанную будку. Это и есть источники, в которых купаются: можно это сделать в будке, спрятавшись от людского взгляда. Но одной, конечно, неудобно — некому посторожить, я только опускаю в воду ноги и, кажется, им становится легче, усталость отступает. А, может, только кажется. Вроде нет ни души на километры, а вдруг идет мужчина: пешком, ниоткуда. Как выясняется из разговора, пастух, пришел «в баню»: «Я сегодня пастухом работаю, там мое стадо с помощником осталось, а я в баню схожу и обратно»…

К вечеру безжизненное и безлюдное ущелье неожиданно разбегается, образовав широкую по местным меркам долину: пахотные земли, бесконечные ручьи, высокие деревья, с которых по-осеннему уютно облетает листва. Какое-то нереальное ощущение, что оказался в параллельной реальности или во сне. Много людей: пашут землю быками, вяжут снопы, что-то копают, везут… Проезжаю Ишкашим с его полуразрушенной крепостью (105 км.), какие-то парни зовут переночевать, бесплатно, но я не хочу. На выезде набираю воды в бутылки, какой-то дедок предлагает поставить палатку у него в саду, но я упрямо еду дальше, лезу в длинный тягун наверх, который дается тяжело. Местность заселенная, укромное место найти непросто, сады все огорожены «живыми» заборами: колючими зарослями выше человеческого роста. Да, здесь абсолютно безопасно, но «открыто» и на виду у всех я стоять не люблю, потому что чаще всего это заканчивается тем, что у тебя будут допоздна гости, дети и вместо того, чтобы спокойно умыться, привести себя в порядок, приготовить еду, отдохнуть, ты будешь вынужден развлекать любопытную толпу. А к вечеру, после большого и трудного дня, хочется одного — отдохнуть, просто посидеть в тишине, дать «усвоиться» прожитому дню, всем эмоциям, переживаниям, образам; посмотреть, как гаснет закат в горах, как загорается первая звезда…

Мое терпение вознаграждено прекрасной стоянкой: я заезжаю в сады окружной дорогой по реке, которую удалось рассмотреть с верхов. Боже, как я люблю ночевать в деревьях! Рядом нахожу арык с чистой водой: умываюсь, стираю одежду. С заходом солнца холодает — чувствуется высота, которая здесь стремится к 3000 м. После ужина до конца сумерек просто сижу, прислонившись к дереву спиной и слушая, как шуршат листья в кронах. В палатке засыпаю вмертвую до утра.

Первый день в целом был похож на путь до Хорога, а вот второй оказался психологически и физически тяжёлым. С утра тянет сильным встречным ветром — ехать тяжело. Рано утром, когда встаю, очень зябко, пахнет морозцем, палаточный тент сырой. Да, теперь ночи будут все холоднее и холоднее.

В Шиткавре окончательно заканчивается плохонький, битенький, но хоть какой-то асфальт и начинаются жуткая глубокая щебёнка, гребёнка и пески. Сразу за Шиткавром выматывающий длинный торчок на 2950 м, гребенка, пыль и нещадное солнце. По низам великое счастье, если натоптана сбоку тропинка и по ней можно ехать, распугивая местных жителей и коров. Усугубляет отсутствие дороги присутствие большого количества людей: идёт сбор пшеницы и картофеля. И елозить в щебёнке под непрерывный звон «хелло» и улюлюкание детворы очень некомфортно. Вообще детишки здесь избалованы интуристом и иногда в прямом смысле слова вымогают дань: «подарки есть?», «шоколад давай». Чайхон и магазинов нет, на это я как-то не рассчитывала, у меня нет ничего для перекуса, еду голодная. Где-то покупаю ужасный местный приторный лимонад и конфет — это становится «топливом» до вечера. Едется тяжело.

В каком-то поселке из пестрой гурьбы детворы выстреливает вдруг девочка, догоняет меня, на беглом русском, заглядывая в глаза, говорит: «Вы, правда, из России?, подождите, как интересно, я столько ждала, чтобы кто-то из России поехал, а едут все эти англичане». Я не могу не остановиться: невозможно сопротивляться этому пронзительному взгляду, вцепившемуся, кажется, в самую душу. Девочка крепко держит руль велосипеда и все твердит: «Подождите, не уезжайте, мне столько надо спросить». Прибегает девочка помладше, ее сестра: русские светлые лица, даже платок по-русски повязан. Девочки, Алина и Альбина, зовут меня в дом, говорят, никого нет, бабушка ушла в гости. Я чувствую их напряженность, спрашиваю, не заругает ли бабушка потом их за гостей, если узнает, они убеждают «нет», но я им не верю. Мы идём в дом. Внутри чисто, просто, но вместе с тем уютно: картина на стене, книжный шкаф, букетик полевых цветов в вазочке. В потолке пробито окно и через него комната наполняется теплым светом. Создается какой-то сценический эффект: ярко, словно прожектором, высвечен центр (стол, за которым мы сидим), а углы комнаты тонут в сумраке, там предметы едва различимы. Из этой дымки, как из параллельного мира, приходит кот.

Узнав, что я голодная, меня поят ширчоем (памирский чай: зеленый чай с молоком, маслом и солью) и кормят свежей лепешкой. Мне кажется, это самый вкусный хлеб за все время, пока я в пути. Я задаю вопросы, и Алина рассказывает их историю. Девочки родились в России, в Екатеринбурге, но потом, похоже, стали никому из родителей не нужны и их сослали к бабушке в Таджикистан. Младшая плохо помнит Россию, а старшая тоскует всей душой: такой тоской по родине пульсируют произведения русских писателей-эмигрантов первой волны. И — боится утратить воспоминания о России, словно забвение равносильно утрате части самой себя. Говорит с горечью: «Здесь что, здесь надо учиться и работать, работать, некогда мне воспоминания вспоминать, так все скоро и забуду». Альбина периодически убегает во двор: смотреть, чтобы лисица не утащила кур, да и заодно — не идёт ли бабушка. Рассказывают про школу, что учителя бьют за невыученный урок, про жизнь: «надо работать, если не работаешь, то ругают». «Мама вам звонит?» — «Нет» — «Почему?» — «Я не знаю… Наверное, потеряла мой номер телефона». И непонятно, верит ли она сама в то, что говорит, но видно, что очень хочет верить, своей детской частью души. Но почему-то не верит, что когда-то она сможет вернуться в Россию, это — как поверить в сказку. Я ободряю: «Вырастешь, школу закончишь, поедешь в Россию учиться». «Нет, — отвечает, — не получится, но я буду учиться, хорошо учиться, и русский учить буду лучше всех, потом в Хорог поеду, в университет, врачом буду…» В первый раз я жалею, что у меня нет с собой хорошего фотоаппарата, в этот раз я решила его с собой не брать. Но сейчас я бы очень хотела снять портреты девочек, вижу кадр, свет… Запечатлеть эти красивые чистые лица, этот глубокий пронзительный взгляд. Такие кадры, знаете, бывают в фильмах Тарковского. Но не остается ничего, кроме как «снимать» сердцем, такие «кадры» остаются в тебе навсегда.

Когда я замечаю, что Альбина прибегает из очередной разведки встревоженная (видимо, идет бабушка) и девочки начинают так же тревожно переглядываться, я собираюсь, говорю, что мне пора. Сестры не сопротивляются. Я прошу их взять мои контакты (номер телефона, интернет-почту, что угодно) и говорю, что они могут связаться со мной в любое время, особенно, если нужна будет помощь в России, сколько бы лет ни прошло. Но они не берут, как-то обреченно твердя: «Нет! Зачем…» Провожают до калитки, завернув остатки хлеба с собой, машут вслед с тоской в глазах… А я с остервенением вкручиваю по щебёнке, из рюкзака за спиной пахнет домашним хлебом, а по щекам текут слезы…

Поздно вечером, без определенных планов, как именно поступить, въезжаю в Лангар. В настоящий момент я знаю точно только одну вещь — здесь мне нужно закупить продуктов, поскольку мои запасы со вчерашнего дня пусты, а впереди автономный участок и непонятно, сколько времени он потребует для прохождения. Я медленно еду по улице и оглядываюсь по сторонам в поисках магазинчика. Деревня на картах отмечена «жирненько», но на самом деле это небольшое селение: сотовая связь отсутствует, но есть электричество, продуктовые магазины размещаются в вагончиках-бытовках, установленных у дороги Есть, правда, наряду с несколькими гестами, один «цивильный», европейского типа, хостел и в нем же самый приличный магазин. Здесь предпочитает останавливаться бОльшая часть путешественников: позже, когда я иду в хостел за продуктами, туда подтягиваются мотоциклисты и несколько «Джипов». Судя по всему, тут весело и шумно.

Улица выглядит пустынно, но вот из одной лавочки высовывается лохматая улыбчивая голова и по-английски пытается изобразить: «Хелло! Гест? Хоумстей? Плиз!» Я не планировала останавливаться в гесте сегодня, но дорога была трудной и пыльной, уже темнеет, а мне нужно купить продуктов и найти стоянку. И, судя по всему, дорога прямо за поселком начинает круто лезть наверх, воооот в те горы… Я подъезжаю к лавке, здороваюсь по-русски, мужичок совсем расплывается от радости. Я рассуждаю вслух о своих «быть или не быть», а мужчина говорит: «Пойдем ко мне, я много не возьму, у меня чисто, никого нет, тишина, душ есть, туалет… Пойдем, посмотришь, понравится — останешься. Покормлю, все, как надо». Я сдаюсь, и не потому что он умеет убеждать (скорее не умеет), а потому что от него идет душевное тепло, какая-то предельная открытость, искренность и доверчивость — как от ребенка. Он представляется Мишей: «Так в России меня звали всегда, когда там работал, так и зови». Мы идем к нему в дом, часть которого оборудована для приема гостей. Комната на четырех человек, действительно, чистая, никого нет. С отдельной гордостью он показывает мне туалет с унитазом: «Поставил, иностранцы, они, знаешь, не могут без унитаза, мы-то сами в обычный ходим… а им нет, отказываются, пришлось поставить». Еще одна его гордость — душевая: деревянная сарайка, на которую установлен небольшой котел с нагревателем. «Вот, смотри, все работает», — демонстрирует Миша, поворачивая какой-то выключатель, в тот же момент душевой рассекатель, установленный в потолке, выбивает струей воды, фонтанирующая вода брызжет во все стороны, заливая деревянный настил и Мишу с головы до ног. Сконфуженный Миша говорит: «Сейчас поправим…»

Я бросаю вещи в комнате (сговорились на 8 долларах с ужином и завтраком), идем в его лавку за продуктами, но у него почти ничего нет. Он ничего не навязывает, сам предлагает мне сходить в магазин при хостеле. Тут я понимаю, что забыла взять деньги, Миша дает мне свои, не моргнув глазом: «Потом отдашь, ничего». По возвращении кормит меня: огромная тарелка плова с овощами, хлеб, чай, салат, куча сладостей. Скромно присаживается у порога, разговариваем о жизни. Рассказывает, что тоже много работал в России, по-другому не выживешь. Но сейчас правительство решило развивать туризм на Памире, поэтому действуют некоторые программы поддержки, например, если открываешь гостиницу или гестхаус, то три года никаких налогов платить не нужно. Вот он и решил «бизнесом» заняться, попытаться жить дома, надеется, что получится. Я смотрю на памирского «бизнесмена» Мишу, который, сложив ноги по-турецки, скромно сидит напротив меня: щупленький, как мальчишка, с открытым добрым лицом, честными наивными глазами и извиняющейся улыбкой. И снова думаю, что люди здесь умеют быть счастливыми, наверное, потому что сохраняют что-то детское и чистое в душе, веру в то, что мир справедлив, добр и дает все, что нужно человеку.

В комнате есть электричество, я включаю на зарядку всю технику, но отопления нет, очень холодно. Залезаю под два толстенных ватных одеяла — согреваюсь, но понимаю, что не могу спать: одеяла давят, как мешки с кирпичами, тяжело дышать, больно мышцам, они вместо того, чтобы расслабляться, напрягаются в стремлении сдержать навалившуюся на них массу. Я вылезаю из одеяльного склепа, достаю спальник и к нему беру еще легкий плед с одной из кроватей. Вот теперь хорошо! Теперь ночь становится доброй.

no images were found

26.09.-28.09.2019 / день 25-27. Лангар (2800 м.) — пер.Харгуш (4300 м.) — Мургаб (3600 м.) (230 км.; 2 дня + дневка в Мургабе).

Утром, чтобы не поднимать хозяев очень рано, встаю в 6.30. В 7 утра, как договорились с Мишей (хотя, мне кажется, что если бы мне нужно было позавтракать в 6 утра, то он бы все сделал без проблем) прихожу на завтрак: хлеб, печенье, конфеты, домашнее варенье и — о, да! Так я узнаю, что это традиционная на Памире утренняя еда — огромная тарелка манной каши! Такой густой, что ложка стоит и гнется. Все прекрасно, кроме того, что манную кашу, особенно густую и на воде, я как-то с детства не очень ем, не сложились у меня с ней отношения. С кофе тоже интересно: сами памирцы кофе не пьют и приносят его (растворимый порошок) только по просьбе гостей, что я вчера и сделала, когда договаривались с Мишей о завтраке. И вот на завтрак у меня кофе: огромный чайник чая, чашка и банка растворимого кофе. Манную кашу больше двух ложек я в себя запихать не могу, поэтому ем хлеб с вареньем. Тоже очень не плохо, по крайней мере, вкусно, но понятно, что такое «топливо» «сгорит» за час-полтора езды.

Лангар: отсюда, буквально за поселком, начинается дорога на перевал Харгуш. Это 100 км. бездорожья (до выхода на трассу) и 130 км. полного безлюдья (до Аличура). Машины здесь практически не идут, поскольку этой дорогой едут только туристы. В первый день моего движения по данному участку проехало утром 4 машины в направлении перевала и в течение дня — одна навстречу.. Поэтому здесь можно рассчитывать только на самого себя. Утром довольно холодно, обдувает ветром. Дорога сразу лезет наверх, с сильным набором высоты, красиво режет несколько хребтов, выходит на пик (28 км., на 3600 м.), резко падает (5 км. 3440 м.; в этой «ложбине» есть небольшая роща, где можно спрятаться и передохнуть), снова идет наверх, потом выходит, условно можно сказать, на плато, по которому с переменными торчками постепенно набирает высоту. Дорога сложная, местами приходится идти пешком: либо очень круто вверх по камням, либо глубокий песок. По «плато» это постоянно либо какие-то зыбучие пески, либо жуткая гребенка, либо их дикая смесь.

Хорошая новость: несмотря на пески, здесь, на удивление, очень хорошо обстоят дела с водой. Периодически встречаются чистые ручьи и речушки, нет вечной проблемы, где достать воды. Моя вода из Лангара заканчивается к середине дня, и я набираю и пью воду из ручьев, она питьевая. Еще один большой плюс: всегда есть потенциальная возможность ночевки с водой, если настигла непогода, усталость или технические неисправности. Первый такой «ручей» бьет в 15 км. от Лангара, когда дорога идет по хребтам, и очень хорошо заметен издалека, поскольку берет свое начало где-то в поднебесной выси, набирает обороты и мощно сбрасывается вниз. Местные непременно останавливаются здесь, чтобы набрать воды, говорят, что чуть ли не волшебная она. Не знаю про волшебства, но она, действительно, вкусная и питьевая.

В этом месте меня тормозят военные — перекурить. Сами утроили быстрый пикничок: поллитровка водки, колбаса, хлеб, огурцы. Я отказываюсь от водки, поэтому мне наливают «Фанту» и на закуску лепешку с огурцами. Разговоры как обычно о том, кто, куда, откуда и зачем тебе это нужно. Говорят, что дорога дальше сложная, очень настоятельно предлагают подвезти меня до Харгуша, они едут туда в расположение части. Я отказываюсь, они не понимают почему. Объясняю, что я приехала сюда на велосипеде, а не на машинах кататься. Что если бы у меня была какая-то форс-мажорная ситуация (я плохо себя чувствовала, получила травму, случилась серьезная поломка велосипеда и т. д.), то я с радостью и благодарностью воспользовалась бы предлагаемой помощью, но сейчас в ней не нуждаюсь. Они уезжают, пожелав удачи и делая ставки, доберусь я до военной части к вечеру сегодняшнего дня или нет.

Машины прошли, повторюсь, утром, потом — ни души, полное безлюдье и тишина, только шум ветра да журчание ручьев. Единственное развлечение дня — это замеченные велосипедные следы на дороге: такое ощущение, что проехали совсем недавно, человек 5. По следам «читаю»: вот здесь остановились набрать воды, здесь фотографировались, здесь делали привал, здесь ох как опасно занесло кого-то на песке. Пару раз и сама очень нехорошо падаю: песок почти белый, солнце яркое, глаза слепит, на скорости не видно наносов песка. В последний момент удалось развернуться и улететь не с обрыва, а в противоположную сторону, шмякнувшись о скальную стенку.

Самыми сложными оказываются последние километры. Попавшиеся навстречу иностранцы на «Джипе» ободряюще-весело говорят: «Тут осталось 10 км. до военного пункта, дорога хорошая, быстро доедешь!». Но, как известно, то, что хорошо «Джипу», не очень весело велосипеду (да и мотоциклу, они здесь тоже проходят с приключениями). Эти примерные 10 км. бесконечного песка и гребенки с постоянным легким набором высоты я ползу, кажется, целую вечность!!! Особенно психологически тяжело, когда небольшой гарнизон уже заметен впереди, но никак не хочет приближаться. Кажется, что попал в какую-то заколдованную местность или ловишь миражи.

В итоге, преодолев за день 68 км., к 17 часам я, наконец, оказываюсь у шлагбаума военного пункта. Солнце начинает скатываться за хребты, температура стремительно падает, ветерок превращается в ледяной, пробирает до костей. Шлагбаум закрыт, будка возле него пустая, я не знаю, что делать: проезжать или это будет нарушением и нужно подождать. Какое-то время жду, замечаю, как от гарнизона, который располагается в стороне, ко мне бежит военный. Он проверяет документы, предлагает мне переночевать в «доме для туристов» (есть у них такой). Я смотрю туда, куда уходит дорога, вижу, что она выходит в долину реки, то есть встать с палаткой возможность есть. Спрашиваю, какая погода по ночам. Пограничник отвечает, что холодно, мороз -5 или ниже, дует сильный холодный ветер. Взвешиваю все за и против и — идем смотреть «дом». Военный бежит куда-то за ключом (избушка заперта на замок, так просто туда не зайти), потом долго возится, открывая замок: ключ заедает. Изнутри дом выглядит тоже непрезентабельно, как запущенный охотничий домик. Есть небольшой «предбанник» и две «комнаты». Одна завалена каким-то хламом, старыми матрацами, во второй тоже тесно: небольшая печка, низкий деревянный столик, пара нар. Я, кстати, спрашиваю военного о том, проезжали ли сегодня велосипедисты, он говорит: «Нет, ты одна сегодня». Странно, конечно. Так для меня и остаются загадкой эти следы на дороге: ведь если бы они были не сегодняшние, их «затерли» бы машины, проехавшие с утра в сторону Харгуша.

Я укрываюсь в доме, там тоже нежарко, но он точно укрывает от ледяного ветра, а после трёх кружек горячего чая становится вообще отлично. Недалеко от дома есть ручеек, где можно набрать воды для приготовления еды и чая. Военные с фонарями приходят проверить меня два раза: «Эмилия, все хорошо?» Последний раз — в половине двенадцатого ночи, когда я уже сплю, с трудом согревшись в спальнике и пуховке. А после их визита долго не могу уснуть. Иду на улицу по нужде, вооружившись кочергой: рядом с домом в сарайке собака с щенятами и она страшно рычала, когда я ходила вечером. Сейчас темно, ничего не видно, военных нет и я не знаю, как поведет себя собака. Осторожно выхожу: собака сидит у крыльца и, завидев, кочергу, поджимает хвост, ложится на живот, жалостливо заглядывает в глаза. Мне становится смешно и немного стыдно: кто кого больше боится. Приношу собаке ломоть хлеба, она с огромным аппетитом его съедает, смотрит в глаза, виляя хвостом…

Встаю в 5.40, пока опять не пришли военные: не люблю собираться под любопытные взгляды, особенно с утра. Приготовила завтрак, но есть не могу, ничего не лезет, пью кофе, а еду отношу собаке: она совсем худая, видно, не часто ей удается здесь поесть от пуза, а ей еще кормить щенков. На улице пахнет морозом, вода подернута ледком, очень холодно. Я достаю шапку, перчатки, теплые штаны, остаюсь в пуховке. Выезжаю в 6.35, первые километры даются нелегко: тяжело дышать, сердце стучит. Военный пункт находится на 3900 м., а отметка перевала 4300 м., до него еще 12 км. Но минут через 30-40 организм просыпается, адаптируется, включается в работу и становится значительно лучше.

Через 3,5 километра внизу у реки замечаю палаточный лагерь: все-таки вот они, обладатели велосипедных следов! Видимо, вчера они просто проехали мимо шлагбаума и военные их не отметили, а может, был другой патруль. Они только встали, лениво ходят меж палаток в ожидании солнца, в пуховках и шапках, 6 человек, машут мне снизу руками. Я бессознательно начинаю вкручивать быстрее: догонят или нет? Но больше мы с ними не встретились.

На перевал оставшиеся 12 км. доезжаю довольно быстро, за два часа, дорога более-менее нормальная, больше каменистая, чем песчаная, поэтому едется неплохо. Никакой особо красоты нет, просто перевальная точка. А вот дальше психологически самое тяжелое: кажется, что самое сложное (перевал) позади, но спуск просто адовый. Сначала пески, по которым снова приходится тащить велосипед пешком, потом камни, промежуточные торчки. Симпатичное озеро после ущелья и каменистого спуска. А затем бесконечная тряская гребенка, когда кажется, что вместо мозгов в черепной коробке каша. Плюс дует ветер, приходится с ним бодаться, припекает солнце. Непонятно, то ли жарко, то ли холодно: как только стихает ветер, становится жарко, выезжаешь на открытый участок — сечет ледяным ветром.

Через 32 км. (высота 3900 м.) наступает счастье — асфальт! Накрывает легкой эйфорией: топнул на педальку и — помчался. После бездорожья асфальт, кажется, сам тебя катит. Хотя, конечно, это не так: и ветерок встречный, и долгий постепенный набор, теперь уже в асфальтовый безымянный перевал. А может, и не перевал, но это не отменяет того факта, что половину пути тянешься наверх (примерно до 4200 м.), а потом катишь вниз, специфически, крутя педали, но все-таки чувствуется уклон вниз (Мургаб на 3600 м.).

Дорога вопреки ожиданиям довольно пустынная: идут редкие фуры, больше навстречу, чем по пути. Вокруг безжизненное плато, высокогорные степи, горы раздвинулись, тянутся поодаль вдоль дороги. Иногда встречаются стада памирских яков: лохматые существа, которые выскакивают на дорогу с безумными глазами, выделывают непредсказуемые телодвижения.

Наконец, Аличур (56 км.), первое высокогорное памирское селение: разбросанные вдоль дороги одноэтажные домики, бросаются в глаза темные высушенные лица людей, почти все в масках, которые оставляют доступными только глаза, какие-то серьезные лица. Заезжаю в поселок, кручусь по улицам, спрашивая мальчишек, которые через одного выкрикивают после традиционного «хелло» «хоумстей?», где магазин. Покупаю воду и немного сладкого на перекус, чтобы было чем закидываться по-быстрому на ходу.

Еду дальше: чем дальше, тем больше хочется на спуск. Но когда начинается спуск, то ожидания не оправдываются, поскольку вниз не летится: встречный ветер держит, разогнаться не удается, все так же приходится вкручивать. Усталость копится, к вечеру каждые 10 км. обещаю себе начать искать стоянку, но то ничего подходящего нет, то вроде полегчало, то нужно закончить очередной промежуточный подъем, выхода нет, а там снова спуск… И так бесконечно, как в сказке про белого бычка. Наконец, начинается выраженный спуск, на котором вдруг открывается вид на широкую распахнувшуюся долину и невероятно синюю реку! И где-то там, на той стороне долины виднеется Мургаб. Теперь есть визуальная цель и кажущаяся «подстраховка» — встать где-то на реке. Но мозгами я понимаю, что на 3600 м. у воды будет очень холодно. Это сейчас, пока еще не село солнце, все так красиво и чудесно. В общем, в лучах заката я въезжаю в Мургаб, чувствуя, что силы у меня все-таки заканчиваются: за спиной 160 км. и 10 часов в седле.

Найти гест здесь несложно: сразу появляется несколько людей, предлагающих свои услуги, я устала, плохо соображаю и говорю, но это играет мне на руку. Пока я туго соображаю и интуитивно ищу более-менее «своего человека», зазывалы торгуются между собой, постепенно сбивая цену: сейчас начало низкого сезона и заработки местных жителей от туризма падают. В конце концов, кто-то уходит сам, не желая больше снижать цену, кто-то мне не нравится, и я принимаю приглашение одного из мужчин, он ведет меня до своего дома. Анализируя свое состояние, пройденный этап и свою любовь к безостановочному режиму передвижения в таких местах (ну не с кем здесь поболтать и потусить), решаю, что мне нужно немного отдохнуть и делаю завтрашний день выходным, дневкой.

У хозяина во дворе стоит юрта и я понимаю, что семья на самом деле киргизская. У него в доме на эту ночь остановились китайцы, группа из шести человек, поэтому, не питая к ним любви и из какого-то сочувствия ко мне, он заселяет меня не в общую гостевую комнату на несколько человек, а в одну из своих жилых комнат. «Ну их, — говорит хозяин, — шумные, голова уже трещит от них, кричат и кричат, не дадут тебе отдохнуть. Спи здесь, завтра они уедут, перейдешь в комнату для гостей». После ужина и душа я залезаю в кровать, в нору из одеял и — засыпаю мертвым сном. Сегодня 10-й день со старта в Душанбе и 1100 пройденных километров.

Утром я сплю, что называется, до победного: вылезаю часов в 9, когда китайцы уже уехали. Хозяин специально для меня накрывает стол в светлой и просторной «гостиной», кормит… правильно! — манной кашей. Мне нравится, что у него в гостиной по-европейски на столе всегда стоит два термоса с кипятком и пакеты с чаем и кофе: можно налить себе чего-нибудь горячего когда угодно и сколько угодно. Переезжаю в четырехместную гостевую комнату. Выхожу на улицу «погулять», но… делать здесь абсолютно нечего. Шоссе, улицы, по которым ветер постоянно гонит пыль, мусор и перекати-поле. Памирские селения у меня вызывают ассоциации с какими-то старыми американскими фильмами, где фигурируют поселки рабочих то ли в Канзасе, то ли Техасе. Народ преимущественно серьезный неулыбчивый, черные от загара лица, красные глаза, как у вампиров: то ли от постоянных ветров, то ли от солнца. Может, и есть что-то в словах мужчины из Аличура, который вчера «оптимистично» говорил мне: «Зачем вы сюда на велосипеде едете? Трудно тут, заболеешь, умрёшь… На машине надо»

Дохожу до рынка, там набредаю на магазин с неплохим ассортиментом продуктов: есть йогурт, бананы (!!!), гематоген (!!). Беру таких ништяков, очень хочется фруктов. «Дома», к моему удивлению и радости, меня кормят обедом: хозяин щедр! Потом приезжает испанец Джером, мотоциклист, его заселяют ко мне в комнату. Мы болтаем, насколько хватает моего испанского и уставших мозгов. Потом Джером говорит: «пойду прогуляюсь по Мургабу» — и мы дружно хохочем. Через полчаса он возвращается, я с серьезным видом спрашиваю его «как прогулка» — он мне с таким же серьезным лицом рассказывает о достопримечательностях Мургаба: «я вышел… улица и… улица… иии… все»,- и мы снова смеемся. В общем день проходит за разговорами, чтением, смотрением в карты, совместным ужином. Джером едет на мотоцикле из Европы, в том числе через Россию и Монголию, делится своими впечатлениями, особенно — от пыльных бурь в Монголии, в которые ему довелось попасть.

no images were found

29.09.2019 / день 28. Мургаб — перевал Ак-Байтал (4655 м) — Каракуль. (132 км.; один день).

Завтракаем в 7 утра, правда, я запуталась по какому времени: на Памире, оказывается другое время, час разницы, хотя, как я понимаю, официально его нет. Поэтому любой диалог, касающийся того, к которому часу нужно что-то сделать, заканчивается уточнением: по Душанбе или по Памиру. Я не перевожу часы, поэтому живу «по Душанбе» и всегда пару раз переспрашиваю, какое именно время имеется ввиду. Впрочем, не сплю я уже часов с 5: разбудили поднявшие лай собаки за окном. Лежу в «приятном» ожидании манной каши (шутка), не встаю, чтобы не будить испанца, но он, как выяснилось позже, тоже проснулся рано. И, похоже, тоже боялся разбудить меня.

Расплачиваемся с хозяином (здесь все расчеты производятся утром, никто никогда не берет никаких предоплат), выходим вдвоем: сначала хозяин берет деньги у меня, а потом начинает как-то смущаться, теряться и с каким-то виноватым видом называет цену испанцу. У того удивление на лице, а потом в комнате, когда мы собираем наши вещи, он говорит: «Странно, хозяин взял с меня меньше денег: вчера он сказал мне 15 долларов, а сегодня попросил 12». Я не раскрываю Джерому секрет неожиданной скидки, но судя по всему, хозяина смутило мое присутствие при расчетах: ему стало неловко, что он с иностранца и почти моего друга (он так радовался, что мы хорошо поладили и даже можем поговорить на испанском) берет больше, чем с меня. Хотя это ни для кого не тайна, что цена для русских в Таджикистане ниже, чем для иностранных гостей (я заплатила 18 долларов за две ночи).

От Мургаба дорога опять пустынна и безлюдна, немногочисленный трафик на этом участке идёт из Китая: за день я встретила 5 машин и одного мотоциклиста. Да и эти немногочисленные участники дорожного движения были утром, до перевала, перемещались в небольшом радиусе от Мургаба, где есть небольшие поселки.

Сегодня мне нужно «всего-то» преодолеть один перевал: Ак-Байтал, 4655 м. Потихоньку подкатываю к нему 60 км, дорога бежит среди красивых скал. Утром очень холодно: шапка, перчатки, теплые штаны, куртка с виндстопером, на ногах самые теплые носки, но ноги мерзнут — продувает ветром. По долине тянет ветром и дует все сильнее (встречно) по мере приближения к перевалу. Несколько десятков километров — ни души. Только пролетел навстречу велосипедист, очень довольный и очень быстро, я даже удивилась, что он так лихо проскакал около 70 км., если предположить, что он выехал из Каракуля. А судя по тому, что экипировка у него бэкпекерская, а сам он иностранец, то мои предположения на 99% верны. Да еще прошла отара овец с двумя пастухами, которые велели передать, если встречу, их третьему помощнику, которого они где-то потеряли, что они ушли в ущелье, будут ждать его там. Через несколько километров я, действительно, встречаю мужчину с ребенком, спрашиваю, он ли тот пастух, которого потеряли, и передаю ему информацию.

Пилить против ветра все тяжелее, но в целом подъем очень плавный: за 5 часов проезжаю 70 км. до таблички перевала, которая установлена на 4400 м. (почему-то все таблички здесь расположены не на самих перевальных точках, а ниже, под перевальным взлетом). На другой стороне дороги стоит дом, их него прибегают дети, которые зазывают пить чай. Как я понимаю, здесь многие останавливаются на ночлег, если не успевают пройти перевал или доехать до Мургаба. Но отсюда начинается самое «интересное»: 3 км. перевального взлета, +270 м. вертикали, довольно крутой подъем, конец асфальта и ветрище в лоб. В общем, эти 3 км. я пробиваюсь часа полтора: где в седле, где пешком, где стою и жду, пока пройдет песчаный вихрь. Перевал красивый и спуск с него — тоже. Но на спуске не становится легче: ветер сохраняет свою силу, бьет встречно, дорога превращается в жёсткую гребенку, которая выматывает физически, а ещё больше психологически. Очень болит голова и режет глаза. От постоянного сильного встречного ветра тяжело дышать, забивает легкие. Выраженный спуск непродолжителен, пара километров, дальше дорога идет по высокогорной долине. На 95 км, когда я почти готова сдаться и ставить лагерь (есть какие-то развалины кишлаков, за которыми можно спрятаться немного от ветра), я замечаю впереди асфальт: решаю ещё побороться. По пути набираю воды в ручье на вдруг встать (ручьи здесь попадаются, но не очень часто), если силы все-таки кончатся, а в это время ветер опрокидывает велосипед в овраг.

Вообще какие-то странные ветры: понятно, когда дует по руслу реки, ветер разгоняется до штормовых порывов, но вот сворачиваешь в ущелье и вроде, по логике, должно всё измениться, но нет, ветер затихает на пару мгновений, а потом, будто сменив настройки, снова начинает дуть в лицо. Так я и еду: надеюсь, что в очередном ущелье ветер стихнет, будет хорошее место для стоянки, но — нет, ветер не стихает, хотя места для ночевок были, даже с водой. Но от ветра нет никакого укрытия и я боюсь, что моя палатка не выдержит таких порывов. Одну палатку я в этом сезоне оставила в Хибинах: налетевший внезапно шторм порвал ее в клочья.

Третье дыхание открывается, когда я вдруг вижу озеро и поселок далеко впереди, до него остаётся «всего» 25 км. Накатываются сумерки. День сегодня не был теплым, но сейчас начинает быстро холодать. Я стараюсь обогнать стремительно закатывающееся за снежные вершины солнце и доехать до поселка до темноты. Взамен я вознаграждена чудесным закатом на Каракуле, которого не увидела бы, если бы встала на ночёвку где-то раньше… В гестхаусе на вопрос нарядных интуристов «хау ар ю?» мне хочется отвечать, как позавчера в Мургабе, по-русски и незатейливо: «Щас сдохну».

* каким-то странным образом почти все фотографии этого дня исчезли с карты памяти, чертовщина…

no images were found

30.09.2019 / день 29. Каракуль (3900 м) — перевал на Маркансу (4250) — перевал Кызыл-Арт (4300 м) — Сары-Таш (3200 м). (97 км., один день).

Каракуль — небольшой поселок на берегу одноименного озера с синей водой и окружённого горами с заснеженными вершинами. Здесь нет электричества и интернета, но есть сотовая связь, которой хватает на смс и иногда пробиваются сообщения из мессенджеров. Пара продуктовых лавочек и хоумстеев, но самый населенный один — в котором есть генератор, а значит, электричество по расписанию, топят печки и хорошо кормят. Однако туалет на улице, а душ работает по расписанию. Я приехала очень поздно и помыться уже не могу. Цена — самая высокая на памирском тракте (150 сомони), но понятно почему и по объективным причинам. Вообще по мере продвижения по Памиру в сторону Киргизии все дорожает, в том числе продукты: все везут из Душанбе и это недешево. Участок Ак-Байтал — Сары-Таш самый сложный и опасно непредсказуемый в плане погоды: даже в августе здесь бывали снежные бури и непроходимые ветры. Морально я к этому готова. Утром чувствую себя, на удивление, хорошо и бодро. Возможно, потому что удалось выспаться: меня заселили в комнату, в которой я была одна. Несмотря на то, что из «гостиной» доносится шум и гомон отдыхающих иностранцев, которые путешествуют на машинах, мне удается довольно быстро провалиться в сон.

Утром я встаю раньше всех, вечером просила подготовить мне завтрак к 7 утра, но про меня забыли и мне приходится ждать. В итоге выезжаю я в 7.45: очень свежо, реки затянуты крепким льдом. Со стороны озера дует, но терпимо. В первый перевал (10 км. с подъемом на 4260 м.) тоже вкручиваю бодро: ветер в ущелье даже немного стих. В обратную сторону открывается панорамный вид на озеро и горную гряду. Сваливаюсь в долину Маркансу: вот здесь начинает дуть очень прилично, но ветер боковой, неприятно сечет песком, с соседней черной тучи приносит то снег, то дождь. Ветер поднимает в долине песчаные облака. С началом подъёма на перевал Кызыл-Арт (4300 м.) асфальт заканчивается (43 км.), начинается красивая разноцветная гребенка: эстет во мне радуется, но крутить тяжело. Скорость подъёма низкая, но в седле, ветер постепенно переходит во встречный. Медленно, но верно поднимаюсь по грунтовке наверх, периодически упираясь в ветер. Выматывает, но сегодня почему-то я суперсобранная и спокойная: надо постоять подышать? — дышим — подышали? — лезем дальше. Чем выше поднимаешься, тем красивее долина внизу, по которой ветер гоняет пыльные буруны.

За два километра до перевала располагаются пограничные посты Таджикистана: три будки, в которых поочередно нужно отметиться, штамп в паспорт ставят в последней. Пограничники уже привыкли всех «спасать»: приглашают в теплую будку, наливают чай, дают конфеты. Предлагают остаться на ночь: мол, прогноз на эти три дня (со вчерашнего) очень плохой, сильный ветер и ждут снег. Но я еду дальше, самые мучительные — эти два оставшихся км.: сильный ветер стеной. Но на спуске забываешь про все: настолько красивое ущелье! Даже эта коричневая горная дорога очень радует после гребенок. Указатель перевала находится ниже и только с одной стороны. Основной сброс идёт по ущелью до р. Кызыл-Арт: внезапно распахивается очень широкая долина, сзади — мощный ледник в горах, который питает реку. Зрелище колоссальное, но против солнца, отснять невозможно. Так красиво, что хочется ехать головой назад: самое красивое остается за спиной. Отсюда начинает перемежаться асфальт с разбитыми кусками, ветер сильный и все нарастает по мере выхода из гор. Киргизская граница так далеко (перегон километров 20), что я успела забыть про нее, потом вспомнить, испугаться, что где-то что-то проскочила и не поставила штамп, успокоить себя и доехать до киргизского рубежа. Две минуты и — штамп у меня в паспорте. За это время пограничник успевает спросить, зачем из Карелии, где красиво, ехать в Киргизию, а я отшутиться, что всё у нас есть, вот ещё бы горы повыше нам дали и мы бы никогда никуда не поехали бы…

Почти весь день хочется пить: моя вода закончилась где-то в полдень. В долине навстречу попадается машина, останавливается, мы болтаем: водитель русский, из Питера, работает сейчас в Киргизии с туристами. Пока мы разговариваем, он вдруг обнаруживает, что у него открыт багажник и он потерял пару упаковок воды, которую везет на заброску вместе со снаряжением. Чертыхаясь, едет обратно — искать. Через пару километров я его нагоняю: он собирает остатки уцелевших бутылок. Наливает мне мою полторашку — из тех, что оказались пробитыми при падении и все равно вытекут. Водичка минеральная — вкусная, хорошо пошла.

Дорога по долине к Сары-Таш «веселая»: боковой ветер такой силы, что три раза меня опрокидывает вместе с велосипедом, а двигаться приходится на «отвесе», ложась на ветер. Но когда кажется, что финал близок и виден поселок и трасса в Китай (до нее 7 км.), ветер внезапно меняет направление на встречное. Почти пешком пробиваюсь до трассы, на ней слева, вижу, двигаются два велосипедиста, тоже в Сары-Таш. По их маневрам я понимаю, что дело не уха: они то стоят, то идут, пешком, согнувшись чуть не пополам против ветра. Выход на трассу: ветер, соответственно, боковой, он даже не даёт сесть на велосипед, сдувает, кидает, когда проезжает машина — стопроцентное падение, потому что попадаешь в резкую воздушную яму. Идти тоже так себе… Я замечаю тропку внизу, что тянется за откосом обочины — спускаюсь на нее с дороги. Здесь немного тише, поскольку «яма», можно потихоньку ехать. Но после того, как меня засыпало углем, сдуваемым с проезжающего по трассе грузовика, я перемещаюсь на более отдаленную тропку. Так я въезжаю в Сары-Таш: какими-то задами и огородами. Выбравшись на трассу, смотрю назад: те двое очень далеко, будто залипли на одном месте.. Ох уж эти памирские ветры. И понятно, что при такой силе ветра выход по сути один: где-то его пережидать.

В поселке нахожу хоумстей: хозяйка не очень приветлива, принимает только местные деньги (просит 800 сом за полный пансион). Так я понимаю, что я в Киргизии, а денег у меня нет. По ее же наводке, иду в незатейливую лавку, где мне по не очень выгодному курсу меняют остатки сомони на сомы. Ужин настолько скромный, что я съедаю даже весь не очень свежий хлеб, который почти превратился в сухари. Однако комната с обогревателем, соседей нет, я одна и есть неплохо работающий вайфай. Правда, нет воды и душа. За стенами дома все так же беснуется ветер, хозяйка говорит, что ждут снег, нам (туристам-велосипедистам) лучше отсюда уезжать. Даже граница с Китаем закрыта на несколько дней из-за погодных условий.

no images were found

Часть 3. Киргизия 01.10.2019 — 13.10.2019

01.10-02.10.2019 / день 30-31. Сары-Таш — три перевала — Ош. (190 км.; 2 дня).

В Сары-Таш все говорят про снег и что нужно отсюда уносить ноги. Утром, действительно, очень холодно. Я просыпаюсь в 5.30, интернет отрубился и не работает, а я с утра хотела выложить новости. Вечером с хозяйкой договариваемся, что она приготовит завтрак к 7.30: даже на это время ее пришлось уговаривать, вставать рано она явно не хотела. Для меня это немного необычно, поскольку в Таджикистане никаких проблем не возникало: если нужно, хозяин приготовит еду и в 6 утра. А здесь я уже собралась и тщетно жду свой обещанный завтрак. Обуревает желание сесть на велосипед и уехать, но в конце концов начинается какая-то ленивая возня и мне приносят завтрак непонятного содержания (преимущественно хлеб) к началу девятого часа.

Практически сразу начинается подъем в перевал 40 лет Киргизии (3550 м) и потом пер. Талдык (3600 м). Хмуро и холодно, особенно Талдык: ближайшие «холмы» припорошены свежим снегом. На подъем еще удается немного согреваться, но на спуск очень холодно, конечности и голова мерзнут. На серпантине терпимо, но долина по ту сторону напоминает какой-то ледяной ад: жуткий холод километров 70, до 2000 м. Но красота тоже страшная: будто из одного космоса вывалился в другой. Снежные шапки вершин, а по низу — то разноцветные холмы, то тесные ущелья, изумрудная Гульча суу, наращивающая обороты. Еду медленно: периодически греюсь и залипаю на холмах, просто смотрю. Если Таджикистан в первую очередь люди, то Киргизия, наоборот, — природа. И для меня ещё — оживающие страницы и полотна Рериха, Айтматова, Семёнова Тянь-Шаньского: все живое, одушевленное и взаимосвязанное, где чувствуешь себя частью этой вселенной.

К середине дня немного теплеет. Местный водитель ободряюще говорит: «Снег позади остался, дальше теплее — дождь!» Прям обнадежил, спасибо! На обед перекусываю в каком-то пустом придорожном кафе с неразговорчивой хозяйкой. В это время мимо проезжает парочка велосипедистов. Наконец-то, а то я сижу и думаю: куда они все делись? Вчера в Сары-Таш я видело несколько ищущих убежища велотуристов.

Отдохнув и придя немного в себя от холода сегодняшнего утра, еду дальше. Через пару километров вижу проехавших: сидят на обрывчике, смотрят на ущелье внизу и … — курят! Ну, думаю, сильны! Тут не знаешь, как на таких высотах выжить, а у них здоровье еще позволяет курить. Помахала я им ручкой и — как-то веселее стало, поехалось легче, без страданий. Утро давалось тяжело, несмотря на то, что преимущественно вниз.

Однако погода снова все больше хмурится, за Гульчей дорога уходит от реки и начинает лезть наверх, через пару километров зарядил холодный дождь. Вечереет, непонятно, успею ли я залезть на перевал и главное — спуститься с него (высота 2000 м.). В небольшом селе местный машет рукой, мол, давай под кров, наверх далеко. Мне не принципиально, где ночевать, и побеждает любопытство: как устроен мир таджиков, я видела, в киргизском доме не была, почему бы и погостить.

Ещё с прошлого трипа осталось впечатление о киргизах, как о людях себе на уме, достаточно расчетливых и корыстных (не без исключений, конечно, но..). В эту поездку, на контрасте с Таджикистаном, данное наблюдение лишь закрепилось. В общем, приглашает меня парень в дом, на вид ему до 30 лет. Я сразу спрашиваю: «Сколько хочешь? (за постой)» Мнется, но отвечает: «Сколько дашь». Лицо достаточно приветливое, какая-то детская улыбка. Хорошо, тащу под дождем велосипед под крышу. Навстречу вылетает пара собак с лаем, на крыльце появляется молодая хозяйка с не очень радушным лицом, которая начинает какие-то пререкания с мужем, по-киргизски, естественно. Я начинаю сомневаться в правильности своего решения, но отступать уже поздно: стремительно темнеет и дождь все набирает обороты. Когда я в доме и переоделась в сухое, начинается самое «интересное»: хозяйка берет мужа в оборот и тот, с извиняющимся лицом, переводит: давай столько денег, будет ужин, а столько — завтрак. И все происходит, когда уже не залезешь обратно в сырое и не пойдешь куда-то в ночь. Я говорю, что ничего не нужно мне, только спать. Чаем меня всё-таки поят. Да и аппетит напрочь пропадает после того, как я вижу, что паренёк (их сын) нес общую тарелку с макаронами, на пороге, куда заходят в обуви, запнулся, опрокинул что-то на пол… вернулся, сгреб ладошками оброненное и — бросил обратно на тарелку.

Мужик простоватый, но его жена подобна степному коршуну: глаз за все цепляется, как за добычу, взгляд тяжёлый. Все разговоры только об одном: а это сколько стоит?, а это дорого?, а это цепочка у тебя серебряная, сколько стоит? И так без конца. И все о том, что вам там (в России) хорошо, а нам здесь (в Киргизии) плохо. А сами дом строят, хороший добротный дом, отделка изнутри недешевая.. Отдыхай, говорят: дети носятся и орут, жена рядом села ролики с Ютуба смотреть на полной громкости, телевизор на всю громкость работает. И, естественно, одна комната на всех. В итоге я занялась любимым делом: беситься с детьми, благо хозяйке было все равно, лишь бы ее не трогали. Детки (мальчик постарше и девочка помладше) понемногу разыгрались, открылись. Они ни слова не знают по-русски, а я — по-киргизски, но мы весело играли в тут же изобретенную игру «перехвати мяч», то есть связанное в два узла замызганное полотенце. Уже через несколько минут они усвоили два слова: «давай» и «молодец», радостные и гордые собой… Утром детишки, грустные и молчаливые, встали в школу, без всяких будильников. Такие молчаливые, что казалось, вчерашние наши веселые забавы и дружный смех мне просто приснились. Я тоже быстренько собралась, отдала какие-то деньги отцу семейства и поехала голодная в перевал.

Дождь лил до середины ночи, утром хмуро, но без дождя, залезаю в перевал 2400 м. Дальше дорога вниз и начинается относительно «равнинная» Киргизия: огороды, сбор моркови, картошки, яблок, совсем осеннее настроение. А ещё машины с углем: народ готовится к стремительно надвигающейся зиме. В Ош приезжаю к полудню, к вечеру сваливаюсь с температурой… И да, Памир забрал в Сары-Таше себе мой российский флаг: унес ветром, дальше еду неопознаваемым гринго.

Ош — финиш классического памирского маршрута из Душанбе через Лангар. Эти 1500 км. я преодолеваю за 15 дней, из них одна дневка (Мургаб) и две полудневки (Хорог и Ош). Решение поехать было довольно спонтанным, поэтому никакого четкого плана прохождения не было, но зная, что люди идут его 3-5 недель, думала, неплохо будет, если проеду дней за 20.

no images were found

03.10-04.10.2019 / день 32-33. Ош (дневка, два дня)

Ош в этом году ничем примечательным не ознаменовался для меня (два дня в полубреду валяюсь с температурой в хостеле), кроме, пожалуй, смешной истории про то, как я стала «бабушкой». Кое-как, набравшись немного сил, вылажу в город, чтобы решить пару необходимых вопросов (обмен валюты, симка), прилипает ко мне девочка-первоклашка: идёт со мной, русский ее очень плох, но она что-то рассказывает, спрашивает, показывает учебник русского языка, потом заглядывает по пути в лавочку и, чтобы я не ушла, вдруг истошно кричит на всю улицу: «бабушка, подожди, не уходи». Видимо, в ее словарном запасе это было единственное русское слово для обращения к лицу женского пола.

05.10.2019 / день 34 Не могу сказать, что я выздоровела, самочувствие так себе, но я выдвигаюсь из Оша в сторону Бишкека. Накануне сеанс связи с мамой, очередной раз говорю, что я еще «немного задерживаюсь». Первые 200 км. пути ничего интересного: много населенки, достаточно интенсивный трафик, дорога местами битая, пыльная, узкая. Первый день, за который успеваю проехать 167 км., я развлекаюсь тем, что вспоминаю, как ехала здесь два года назад, в сторону Оша, где заканчивала трип по Казахстану и Киргизии. Места узнаются, не вспомнила только, где я уходила на ночёвку на реке, когда ко мне приходили в гости пастухи, а потом ночью их конь сбежал, переплыл реку и спал у моей палатки. Солнечно, на подъемы жарко, а вниз продувает, прохладно становится.

На ночь ухожу гравийками, форсируя большой арык по дамбе, в симпатичные холмы под Кочкор-Атой. Хорошая ровная «полка» с деревьями, вид на долину внизу и — тишина. Вечером тепло, поют цикады, ухает сова. Часы, по всей видимости, поймали узбекистанское время: мне казалось, что времени еще много в запасе, а почти сразу отгорает закат и сваливается темнота. Я так же быстро проваливаюсь в сон, а просыпаюсь от страшного грохота: со стороны Узбекистана пришла гроза. Смотрю на часы: почти полночь. Выхожу из палатки: черное небо загорается сполохами и молниями, грохочет так, что в груди аукается. На всякий случай закрепляю оттяжки на палатке. Дождем немного зацепило, но основная стихия прошла все же стороной. Ночью пару раз идет дождь, но утром сухо, хоть и сумрачно.

06.10.2019 / день 35 Встаю поздно, опять из-за неразберихи со временем. Просыпаюсь сама, думаю, странно, что в 6 утра так светло. Но потом понимаю, что по местному времени уже достаточно поздно. Однако будильники я принципиально не ставлю: пытаюсь восстанавливаться хотя бы за счет сна. Выезжаю в 8.30, что кажется мне очень поздно.

После выхода андижанской трассы (из узбекистана) дорога становится намного лучше и шире. Ехать приятнее, но все так же скучно: населенка жидкая, вдоль дороги тянутся хлопковые и капустные поля, продают лучок, морковку.

В районе Таш-Кумыра дорога, наконец, уходит на хребет Исфанджайло и снова становится красиво и хорошо жить, несмотря на то, что самочувствие у меня средненько, на троечку: еду, но все как-то медленно и временами совсем тяжко. Дорога идёт красивым безлюдным ущельем по разливам Нарына с изумрудного цвета водой, то приближаясь к воде, то убегая от реки горным отвесом. Глаз радуют и яркие цвета скал. Единственное, что очень напрягает — это «культура» вождения местных. Дорога обрывистая, с крутыми поворотами и слепыми участками, осыпная, то есть бровка, а то и треть дороги зачастую засыпана сходящей со скал породой, очень узко. Но местные, включая фуры, ездят с безумной скоростью, по встречке, совершая ужасные обгоны и пр. И если, например, в Узбекистане езда тоже так себе, но за две недели мы не увидели ни одной аварии, то здесь почти на каждом повороте валяются остатки и осколки лобовых стекол, фар, видны следы экстренных торможений, выбитые отбойники. И много памятных табличек по всей трассе. Давно я не чувствовала себя так небезопасно на дороге.

Неожиданно большим населенным пунктом оказывается Кара-Куль: вдруг вырастают пятиэтажные дома, куча магазинов, заброшенные спортивные базы, университет, непонятно, работающий или нет. Подкупаю продукты и набираю питьевой воды. Потом резкий финальный подъем (с верхней площадки отличный вид) — и дорога выходит словно на плато, к реке Кара-Суу, Нарын остается позади. За последними домами и на выезде из зеленухи ухожу к реке, нахожу укромную полянку среди деревьев. Понимаю, что совсем отвыкла от стоянок на реке: непривычно слышать шум реки. Но так здорово: и помыться можно, и постирать одежду. и посуду помыть. Правда, по берегу чуть поодаль долго ходит рыбак и приходится ждать, пока он уйдет, чтобы занырнуть в реку. Вечером тепло и приятно.

no images were found

07.10.2019 / день 36 Поднимаюсь в этот раз вовремя, хотя ночь выдалась не очень хорошей: часто просыпалась от мучающих приступов кашля и накатывающей дурноты. Ночью или дождь шел, или просто листья шумели, но палатка утром сырая насквозь и тяжелая. В ущелье тень, но не холодно. Стартую в 8 утра, машин нет, сначала не понимаю, что происходит, какое-то странное ощущение, а потом доходит — вокруг ТИШИНА, полная, как вакуум, тишина. Ветер не дует, машины не едут, кажется, слышно, как в груди стучит сердце, а по стеблям травы стекают капли росы. Вчера удачно встала на ночевку, вовремя: дальше идет узкое ущелье, а за ним какие-то непонятные поля-лужайки, поросшие камышом. Потихоньку вкручиваю в перевал: 20 км. до 1370 м, последние километры уже по «лысаку», река осталась в стороне, солнце поднялось — солнечно и жарко.

С перевала 7 км. дорога падает к Токтогульскому водохранилищу и затем весь день объезжает его причудливые очертания. Виды иногда просто потрясают: берега удивляют своими необычными формами, красками, фантастическими фактурами и их сочетаниями. Очень красивый день, но даётся нелегко: жарко, солнце тяжёлое и палящее, дорога идёт бесконечной «пилой»: 12% подъемы и спуски. Эти тягуны выматывают. Состояние мое после полудня заметно ухудшается. Каждые 10 км я думаю: а черт с ним, спущусь куда-нибудь на берег и буду просто сидеть и смотреть на воду, берег… Только вот спуститься к берегу тут и негде: дорога идет по верхам, а берега крутые. Населенных пунктов тоже почти нет, несколько чайхон по пути, но уже не сезон, непонятно, работают они или нет. В Соргате думала что-нибудь купить перекусить, однако ничего здесь не оказалось, только сады. Раскатиться удается только по восточному берегу, когда идёт длинный и довольно ровный участок. Но потом все снова заканчивается залезанием в тягун на 1100 м и спуском в Токтогул.

Токтогул большой, но невнятный и ничем не привлекательный городок, в котором, естественно, становится сразу много машин. И пока я еду (на спуск, поэтому достаточно быстро), маневрируя в потоке и выглядывая самый «приличный» магазин, чтобы купить еды и воды, ибо у меня ничего нет в запасе, вдруг как-то неожиданно оказываюсь на выезде из него. Злюсь на себя, но не подниматься же теперь обратно! К счастью, через пару-тройку километров расположен небольшой поселок Арал, где я нахожу пару продуктовых лавок и в одной из них покупаю продукты. Какой-то пьяный мужичок назойливо пытается подарить мне шкалик в знак своего расположения, уважения и дружбы советских народов. Я не менее настойчиво объясняю, что спортсменка и не пью, тем более в горах и одна! В конце концов, он покупает мне литровую упаковка сока.

После Токтогула дорога заходит в ущелье р. Чычкан и начинает плавно ползти вверх на перевал Ала-Бель. Катится неплохо (дневная жара спадает и чувствую я себя немного получше), можно еще час поработать, но я не знаю, какая дорога впереди, не станет ли ущелье внезапно слишком узким и не превратится ли в каменную западню, поэтому я нахожу укромную полку на берегу и разбиваю лагерь. Правда, сначала приходится выгнать с нее быков. Высота 1100 м., но тепло настолько, что приятно купаться в горной реке.

08.10.2019 / день 37 Хотела встать пораньше, но не получилось, подъем в 6.45, выход в 8 часов. Утро сухое и теплое, палатка, на удивление, сухая, что хорошо: сегодня мне меньше всего бы хотелось везти лишний вес. В планах преодолеть перевал Ала-Бель (3170 м.): 60 км с набором высоты 2300 м. (с учетом вчерашнего километража наверх мне остается 50 км и 2100+).

Кажется, что это много и трудно, но вкатывается нормально. Первые километров 25 по пути много придорожных кафе (по случаю несезона 2/3 закрыты) и пасек, где можно в том числе набрать питьевой воды. Мест под стоянку тоже хватает, самые красивые — рощи в районе первого моста. Правда, километре на 7-м установлен огромный щит, вещающий, что съезд с трассы, а также «разведение палаток и костров» запрещены (это я цитирую, именно «разведение» палаток; еще насмешила фраза «не бросайте не порхающие сигареты»!). Однако судя по количеству костровищ, а также мусора, никому вещание плаката не интересно.

Первые 25 км. уклоны 5-9%, иногда попадаются относительно ровные участки, потом 12%; 30 километров тянется лес, совсем осенний и красивый, а потом начинается горная лысуха и пустота. Половину вкатываю вообще легко, потом сложнее: и уклон выматывающий, и становится заметно прохладнее, приходится бодаться с ветром. Периодически то из одной тучи, то из другой приносит то снег, то дождь. С выходом в безлесье, когда снежные вершины подходят совсем близко, небо окончательно хмурится, обступает суровое безмолвие, впадаю в какой-то транс. В голове звучит вопрос Алины из Таджикистана, которая вцепилась руками в руль моего велосипеда, а глазами — в самую душу: «И вот ты едешь туда, что ты там найдешь?» И правда, что найду: жизнь, смерть, прозрение, друзей, истину, себя…? Самые глубокие ощущения, которые я нахожу в Горах, это состояние абсолютного внутреннего покоя, гармонии с миром, когда ты чувствуешь себя частью огромного космоса. В такие моменты не страшно, не жалко, не больно умереть, ибо смерти как таковой нет. Видишь там на хребте снег, тающий снег? Снег превращается в звонкий ручей, ручей вливается в реку, река — в океан… Нет конца пути, все есть движение и жизнь, ее трансформация и продолжение…

Но на этом перевале я нахожу свой первый снег. За 5 км. до перевальной точки совсем холодает, я решаю, что мне нужно переодеться, съезжаю с дороги, укрываюсь за грудой камней, достаю теплую одежду, оборачиваюсь — и обнаруживаю толпу мужчин из остановившейся маршрутки. Пустые разговоры, бесцеремонные «можно сфотаться» и я уезжаю на перевал «не по погоде одет».

По пути я вижу машину, на крыше которой закреплён интуристский велосипед. Она спускается мне навстречу. В пассажирском окне (в Киргизии 90% машин праворульные) я вижу вытянувшееся лицо длинноволосого парня, похожее на мордашку кокер-спаниеля, распустившего уши по ветру. Он тааак на меня смотрит, что забывает мне помахать в ответ, а я думаю: «вот чудак-человек». Выражение его лица я пойму гораздо позже…

Последние километры даются медленно и трудно, под все усиливающимся снегом, который превращается в добротную метель. Однако что может быть сложнее, чем подняться на холодный перевал в непогоду? — правильно: спуститься с него! Делаю пару контрольных фото на перевале и — ледяной снежный спуск, 15 километров вниз, 12 % уклон, сброс высоты. Не знаю, как описать ту степень холода, когда в ногах возникает ощущение, что ты босой ногой стоишь на железной обледенелой педали и она прикипела к ней (а руки — к рулю, соответственно). Из-за метельного снега ничего не видно, дорога очень скользкая и ехать сложно и опасно (у меня стоит полуслик). Спуск заканчивается выходом на плато, красиво и атмосферно: припорошенная снегом степь, миллион оттенков серого, сотни форм облаков и туч и единственная мысль: «Откуда и когда снова жахнет?» Оглядываясь по сторонам, я вижу, как беснуется непогода, посыпая снегом и поливая косым дождем тянущиеся вдоль дороги хребты.

По сравнению с основным спуском, на плато теплее, здесь легкий снег и моросящий дождь, но вымокла и промерзла я капитально, согреться уже не удается. Еду, размышляя, что делать и где становится на ночь: теплее точно не будет. Есть неплохие поляны на реке, но они меня не устраивают: если ночью непогода усилится и поднимется сильный ветер, то меня просто сдует, спрятаться от ветра негде. Продолжаю ехать, надеясь докрутить хоть до какого-то леса, рощи или укрытия.

Совершенно неожиданно для меня доезжаю до небольшого селения Чомой Баатыр, которое даже не обозначено на картах. Несколько жилых домов и столько же гостиниц и чайхон, как я понимаю, для дальнобойщиков. К этому времени зарядил дождь стеной. Я останавливаюсь у одной из гостишек с чайхоной, чтобы спрятаться и передохнуть от дождя, съесть и выпить чего-нибудь горячего, хоть немного согреться и подумать, что делать. Сижу с горячим чаем, смотрю за окно, где начинает темнеть и дождь, не стихая ни на минуту, льет стеной и — иду спрашивать про номер в гостинице. Мне кажется, сейчас это самое правильное решение.

Хозяйка, как водится, неулыбчивая, лишнего слова не скажет: назвала недешевую цену (1500 сом), торговаться даже не собирается, ушла, мол, думай, а мне тут с тобой некогда разговоры разговаривать. Номер неуютный, уборка кое-как, полотенца нет, туалетной бумаги тоже. Ну да ладно, это я так, к вопросу сервиса, гостеприимства и отзывчивости киргизской души. Мне главное, что сейчас у меня есть крыша над головой и несколько одеял, а значит, — шанс согреться и немного прийти в себя.

no images were found

09.10.2019 / день 38 Намерение выспаться и восстановиться не очень реализовалось: сначала я долго не могу согреться и заснуть, а с трех ночи не сплю из-за раздирающего меня кашля. За окном бушует метель. Все-таки как прекрасно смотреть на нее из окна добротного дома. Утром жутко болит голова. Хозяйка вечером говорит, что они открываются с семи утра, но все закрыто. Жду, тем более за окнами льет дождь. В 9 открывают кафе, завтракаю, пью лекарства. Постепенно заведение заполняется шоферами-дальнобойщиками и теми, кого вчера вечером застала непогода.

Наверное, только сейчас, переночевав в гостинице за баснословную цену и переждав под крышей все это мракобесие и джаз, которые бушевали с 18 вечера до 9 утра (ветер, снег, дождь), я начинаю понимать что к чему. За ночь скопилось просто нереальное количество фур и машин, понятно, почему предприимчивая киргизка вломила цену: людям просто некуда деваться. Утром дальнобойщики звонят по телефонам, спрашивают про снег, ищут цепи. Я понимаю, что скорее всего дорога на перевал заметена снегом. Подхожу к некоторым шоферам, кто пришёл с той стороны: они говорят, что много снега, дорога обледеневшая, машины встали. Я спрашиваю про альтернативную дорогу, на Балыкчи через Кызыл-Ой. Они отвечают, что там должно быть все хорошо, но «дорога-шифер» и дружно золотозубо ржут. Когда я понимаю, что такое «шифер» (гребёнка) я говорю: «о да, это то, что мне надо!» И ещё понимаю, что велосипедист, которого я видела вчера на подъеме на перевал, скорее всего взял машину, когда пошел снег (или его подобрали) и что со стороны Бишкека все было «веселее». Я решаю ехать на Балыкчи.

Выезжаю в 9.40, дождь немного стихает, перейдя из ливневого в моросящий. Водители встречных фур, спускающиеся медленно и печально (видно, что под перевалом их собралось очень много), показывают знаками, проводя ребром ладони по шее, что на перевал мне не надо, там мне там смерть.

Сворачиваю с асфальта под перевалом по указателю на Арал: размякшая грязнота, мокрый щебень, гребенка. Местами есть дубль по полям, иногда он лучше. Уже смиряюсь с тем, что 200 км. мне придется месить грязь по унылым полям, но после Кожомкула дорога входит в ущелье р. Кокомерен и — я забываю про все передряги. Дорога очень красивая! Мощная красивая река, желто-красные рощи по берегам, проглядывает солнце. К 13 часам я даже снимаю куртки. Поселок Кызыл-Ой маленький, но там есть магазинчик, где я покупаю себе перекусить. После него самая красота начинается: рощи у реки с очень красивыми полянами (на одну из них заезжаю просто посидеть и полюбоваться рекой, осенним лесом, проникнуться уютом и покоем) и разноцветные марсианские скалы! Очень необычное ущелье.

Все обрывается с выходом к Аралу: новая широкая асфальтированная дорога, небольшие поселки (в одном из них какой-то совсем малыш запулил в меня камнем), хмуро, видно, что шел дождь, начинается набор высоты. Однако через 10 километров асфал, как неожиданно начался, так же неожиданно и заканчивается — снова старый битый асфальт, потом вообще какие-то объезды по полям, выводящие к поселку Чаек. За ним, наконец, начинаются пустыри и за мостом, съехав с дороги в сторону реки, я встаю на ночь в небольшой роще. Отсюда открывается красивый вид на долину, на горы, курящиеся облаками; вечерний туман выползает из теснины, окутывая все белой пеленой. Рядом пасется табун лошадей, но мы мирно сосуществуем: их вожак не против моего присутствия. Кто-то сейчас, наверное, улыбнулся и подумал: «как будто конь может быть против!» Очень даже может, скажу я вам. Однажды в Испании конь гонял нас час по выпасам, где мы пытались устроиться на ночлег в палатке. Было жутковато и невесело.

10.10.2019 / день 39 Подъем в 7 утра, но холодно, явный минус, все заледенелое и подернутое инеем, холодно, долго собираюсь, жду солнца. Выезжаю в 8.40, едется тяжело. Асфальт заканчивается на отворотке на Сон-Куль и начинается самая адская дорога — до Кочкора. Дорога на ремонте: разбитый грейдер, ужасная пыль, которая не успевает оседать, куча самосвалов, а также грузовиков, которые везут уголь (где-то рядом, видимо, карьер). И все это вкручивать наверх, на перевал Кызарт (2700 м).

Перевал, которого я достигаю в 13.30, безликий и неинтересный. Но самое главная «неприятность» — поведение водителей, в основном, вот этих углевозов. Они идут с диким перегрузом и я уж не знаю, может, у них какие-то технические причины, но они, типа, не могут тебя объехать, сигналят, едут «по пяткам», вынуждают съезжать чуть не в кювет. Впрочем, многие водители легковых авто тоже выдают высший пилотаж, когда едут тебе в лоб по твоей полосе и сигналят, чтобы ты уступил им дорогу. Сказать, что меня это вымотало, — не сказать ничего. Спуск с перевала тоже не приносит удовольствия, поскольку теперь ты летишь на скорости и вообще не понимаешь, что творится за твоей спиной и чего ожидать. Через 10 километров начинается асфальт, но плохой и узкий.

Наконец, Кочкорка (=Кочкор): огромный, по местным масштабам, населенный пункт. Первым делом заезжаю в аптеку и пополняю запас лекарств, потому что кашель не проходит, температуру постоянно приходится сбивать, иначе ехать тяжело, в голове киш-миш и коматозное состояние, когда хочется лечь и не двигаться. Потом захожу в огромный супермаркет и вдруг понимаю, как я хочу есть, поскольку с утра, как говорится, маковой росинки во рту не было. Прямо на крыльце магазина выпиваю пакет сока и съедаю местную лепешку. После этого сил прибавляется и я еду дальше. Отсюда выход на трассу, машин много становится, но хороший асфальт. Когда населенка заканчивается, набираю питьевой воды в последнем доме в Семиз-Беле. Колонка с какой-то хитрой ручкой, и весь двор сначала хихикает над моими тщетными усилиями добыть воды, а потом молодой парень мне помогает. Встаю на ночевку на красивой лесной поляне на реке Чу недалеко от развилки Бишкек — Балыкчи, за мостом через р. Чыгыш. Съезд туда неприметный, крутой, а потом надо продираться сквозь колючки, но место отличное. Моюсь, варю быстрый суп, связи нет, но есть семки и недочитанная книга. Здесь теплее и комфортнее.

no images were found

11.10.2019 / день 40 Встаю в 7 утра, вставать раньше нет ни сил, ни желания. Утешаю себя только тем, что это разница во времени и я все не могу перестроиться. По сути, встаю по привычному графику: 6 утра по Таджикистану. Снова болит голова, за завтраком закидываюсь таблетками. В деревьях вдруг поют птицы — очень неожиданно и непривычно. Утром холодно, но палатка сухая, что не может не радовать.

Выдвигаюсь, сворачиваю на ЭМ-07: хороший асфальт, основной трафик уходит на Бишкек, но машины с углем продолжают тянуться на Балыкчи. Однако с утра машин мало, а дорога широкая и всем хватает места, ехать здесь значительно приятнее, спокойно и тихо. Орто-Токойское водохранилище впечатления не производит: далеко от дороги, воды мало, берега неинтересные. Только какие-то птицы кружат и кричат иногда, разнообразя звуковую палитру.

Небольшой перевальчик и — сброс на Балыкчи: огромный, хаотичный, типичный восточный городок. Заезжаю, потому что хочу попробовать найти газ, который у меня заканчивается, но поиски результатов не дали.

Иссык-Куль. Я еду северным побережьем, поскольку южное я видела. Как и ожидалось, северный берег скучный и унылый: вода далеко, по береговой линии тянется беспорядочная и перепродаваемая застройка, некрасивые хаотичные городки. Только после Чолпон-аты более-менее простор и безлюдье. С выходом на озеро приходится бороться с сильным встречным ветром. И — ехать наперегонки со штормовыми тучами, из которых сыплет то снегом, то дождем, то молниями. Забавная езда: если смотреть на Иссык-Куль, выключив звуковой канал, который наполняют завывания ветра и громовые раскаты, то все видится в очень миролюбивых красках: полный штиль, голубое небо, залитые солнцем просторы. Если же повернуть голову налево, в направлении горной гряды, то мурашки начинают ползти по телу и инстинктивно нажимаешь на педальку: там чернющее небо, плюющееся снегом и хлещущее дождем. Все это адище тянется параллельно в паре километров, и кажется, что в любой момент непогода обрушится на мою голову. Периодически косясь на шторм, я говорю (то ли ему, то ли себе): «подожди, сейчас еще пяток километров открутим»… и еще пяток… и еще… В какой-то момент в ответ на мои очередные «пять километров» туча разражается таким грохотом, что я говорю: «хорошо-хорошо, я поняла, не психуй», — и сворачиваю на берег за Чок-Талом, где, как мне кажется, должна быть неплохая полянка.

Чутье меня не подводит, действительно, нахожу укромное местечко не столько от людей, сколько от непогоды: устанавливаю палатку в «подкову» из деревьев и непроходимых кустов, ставлю все оттяжки. Времени 15 часов, а поэтому я успеваю убрать мусор с поляны, побродить по берегу, искупаться, а потом еще наблюдать пару часов за тучами и приближением непогоды.

Гроза пришла к вечеру. В это время я сижу в палатке, у меня работает интернет, я выхожу на связь с большим миром. Переписываемся с подругой из Петербурга, она периодически заботливо мониторит погоду и присылает мне предупреждения. Она пишет: «к тебе идет буря», я отвечаю: «спасибо, я знаю, вижу ее уже несколько часов, жду». Через какое-то время сообщение: «сейчас жахнет!» — и в это время внезапно стихает волнующийся Иссык-Куль, а с другой стороны одновременно налетает страшный ветер, который, кажется, хочет вырвать палатку. Начинается «веселье»… Сверкает, грохочет, поливает дождем, сечет ветром несколько часов. Остается только лежать в палатке, надеяться, что она выстоит, и слушать симфонический оркестр стихии. Ветер идет волнами, то усиливаясь, достигая коды, то вдруг отступая. Во время приступов ветра Озеро почему-то замолкает, а когда ветер уходит, вдруг начинает шуметь, словно ворчливый старик.

12.10.2019 / день 41 В итоге спала мало, сон рваный. Утром холодно, вставать не хочется, голова тяжелая. Выезжаю в 8.30, снова бодание с сильным встречным ветром. Пасмурно и холодно. До 13 часов еду в полном комплекте теплой одежды, потом виндстопер снимаю, но остаюсь в двух штанах, шапке, перчатках, штормовой куртке. До Чолпон-Аты вообще какая-то грусть, а не дорога, после чуть повеселее: дорога шире и, главное, безлюднее, поселков мало, попадаются красивые осенние рощи.

К вечеру опять сильно холодает и хмуреет, начинает периодически моросить. Все это мне не нравится, чуйка шепчет, что нужно где-то окапываться. У меня была мысль доехать до Тюпа, может, посмотреть жилье или встать за поселком. Но, анализируя текущие погодные реалии, в районе Балбая я сворачиваю на проселки сначала с мыслью доехать до озера, а потом, поелозив в грязных размытых колеях, ставлю палатку в неширокой, но плотной роще. Судя по всему, это искусственные заграждения от метелей и снежных переметов зимой, насаженные «стенки». Очень быстро ставлю палатку, раскидываю вещи, в это время стремительно холодает, температура падает на глазах. Наконец, залезаю в палатку, переодеваюсь, натягиваю на себя все, что есть сухое и теплое, но все равно мерзну, — и через 15 минут накрывает грозой с сильным ветром.

no images were found

13.10.2019 / день 42 Ночью до двух часов штормит: идет попеременно и совместно дождь и снег, гремит гром, дует сильный ветер. Первая сильно некомфортная из-за холода ночь: одежды и спальника не хватает, сильно мерзну. К утру стихает, но явный минус: палатка заледенела, по краям, где стекала вода, лужицы превратились в куски льда, торчат кинжалами, у входа сугробики снега, дуги намертво смерзлись. Когда я выхожу из палатки, вокруг бесстрашно бегает кто-то вроде хорька и с ветки на ветку перелетают птицы, заглядывая мне в глаза. Видимо, эта ночь потрепала изрядно всех.

Сегодня у меня очередной «день X»: мне нужно пересечь границу Киргизии и Казахстана, расположенную на высокогорном плато. Продвигаясь по Иссык-Кулю, я мониторю погоду: трое суток там идет снег. Морально я готова к тому, что придется ждать погодное «окно» в Тюпе: что-то мне подсказывает, что в пургу туда лезть не нужно. И дорога может быть занесена, и граница из-за погодных условий закрыта. Но мне везёт: ночью бушует дожде-снеговая буря, но утром ясно и штиль. Голубое небо, легкий ветерок — ничто не напоминает о ночном разгуле стихий.

И я еду наверх: была-не была, как говорится. От Тюпа милая асфальтовая отворотка: тишина, машин нет, ходят кони. За их спинами открываются красивые горные пейзажи: яркие желтые рощи на фоне вздымающихся в небо гор с забеленными снежной ночью вершинами. Небольшие поселочки, атмосфера весеннего дня: горячее солнце растапливает снег, с крыш капает, журчат оттаявшие ручьи, в которых отблескивают стеклышки льда. Прямо оттепель. В одном из поселков покупаю продукты на случай, если где-то застряну: на сегодня и на завтра.

Асфальт, ползущий потихоньку наверх, заканчивается на 40-м км. от Тюпа. Дорога забирается «волнами» на плато (2000 м.), чередуются битый асфальт, горная дорога, но мокрая и раскисшая от тающего снега. Все засыпано снегом: сначала это березы с шапками снега, заломленные кусты облепихи, ровненькие, одна к одной, ёлочки, заметенные белым как пудрой, потом — снежное безлесое плато. Красиво, пахнет морозцем, по-весеннему журчат ручьи. Только ветер ледяной, но не очень сильный. Машин нет так долго, что я начинаю думать, не закрыт ли случайно переход. Но потом все становится на свои места и я понимаю, почему автомобильный навигатор из Тюпа в Кеген прокладывает трек через Алматы, а этот переход не пользуется популярностью. С выходом на плато дорога превращается в жутчайшую гребёнку, ехать по которой одни слезы даже на велосипеде. Кусок старого асфальта выскакивает перед границей, но на казахстанской стороне дорога только в проекте, есть лишь каменная отсыпка. Асфальт (на казахстанской стороне) начинается только в Каркары., дальше уже хорошо: широкая хорошая дорога, снег заканчивается за Кегеном. Но для пересечения границы суммарно нужно проехать 80 км. бездорожья: если здесь застигнет пурга и встречный ветер, то за один день пройти не получится и нужно будет ночевать в этом ледяном капкане. На самом плато только несколько ферм. У одной из них разворачивается какое-то сюрреалистическое действо: дорогу переходит бесконечная череда овец, горланя во все легкие и звоня колокольчиками на шее. Идут ровно по-одному, друг за другом, поскольку тропа в снегу не дает им разбрестись или бежать скопом-стадом. Такое ощущение, что одна черная масса среди ослепительно белого безграничья перетекает в другую, расположенную с другой стороны дороги.

На границе вежливые пограничники. На киргизской стороне спрашивают: «Не страшно?» — «А чего бояться?» — «Мало ли, неадекватных людей хватает»… Казахи: «Не страшно одной?» — «А чего бояться?» — «Ну а вот приходит к тебе волк…» — «А я ему говорю: дорогой волк, пожалуйста, идите своей дорогой»… Дружно хохочут. Я еще об этом не знаю, но так начинается моя «волчья» тема, которая красной нитью пройдет через все казахстанское кочевье. Киргизы пропускают, казахи просят показать вещи в рюкзаке. Я долго пытаюсь расстегнуть крепления замерзшими руками, в конце концов, пограничник машет рукой, спрашивает: «Что там?». Я, хлопая по разным частям рюкзака, перечисляю: палатка, спальник, горелка, одежда… Он меня отпускает.

На границе мое настроение веселеет. Если честно, трясясь по гребёнке с максимальной скоростью 8 км/ч, вглядываясь в белое безмолвие, где нет ни души, я в какой-то момент начала сомневаться в реалистичности моего плана дойти сегодня до Кегена и выйти из зоны снега. Однако, собравшись в последний момент, я всё-таки проезжаю и Кеген, и перевальную точку за ним (2150 м), которая дается уже очень тяжело, и почти в сумерках сваливаюсь по холодному ущелью вниз до 1400 м. и ручья. Ставлю палатку недалеко перед развилкой Аксай — Чунджа, дороги А-6 / А-5. По мостику перетаскиваю велосипед на другую сторону реки, прохожу до конца широкой полки, до сужения ущелья. С дороги палатку не очень заметно, но мимо старик-пастух ведет коней горной тропой в аул. Останавливается, приветствуем друг друга, спрашивает, кивая на палатку: «Спать?» — «Ага» — «Ну, доброй ночи, отдыхай». Как-то впервые за несколько последних дней становится тепло на душе от человеческого присутствия и доброго слова. Надо сказать, что и внешняя температура повыше: ночь комфортная, нет такого холода, как накануне.

no images were found

Часть 4. Казахстан 14.10.2019 — 27.10.2019.

14.10-15.10.2019 / день 43-44 В дневнике записей нет, кроме того, что 50 км. я доезжаю до Чунджи, где ищу недорогое жилье, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок. Главное, мне нужно поменять деньги. В Казахстан я въехала без местной валюты. Нужно было в Чолпон-Ате поменять остатки киргизских денег на казахстанские, но что-то не сложилось. И вообще, подводя итог: сам Иссык-Куль, конечно, прекрасен, но лучше с ним общаться на юге, на севере делать нечего, если вас не интересуют сезонные пансионаты или ущелья в стороне. Для меня в этот раз был интересен сезонный характер района, и это было мощно и красиво.

50 км. до Чунджи доезжаю довольно быстро, к полудню на месте и еще много времени, чтобы решить все свои проблемы. Дорога, по которой я еду, очень второстепенная, а потому машин на ней почти нет.. Здесь значительно теплее, отогреваюсь. Но чувствую, что очень устала. По пути только пара небольших пупырей, а в целом уклон чуть вниз и — Степь, начинается бескрайняя степь.

В Чундже (один раз я проезжала этот городок, когда вела свою группу в Чарынский каньон) я нахожу жилье методом «тыка» (связи у меня тоже нет, соответственно, и интернета, чтобы что-то забронировать): проехав по главной улице и найдя заведения с табличкой «гостиница». Захожу в одну из них, «Фарух»: мне предлагают место в комнате за 250 р., намекая, что вряд ли появятся соседи по комнате, не сезон, редкие посетители заведения — всевозможные шоферы и командировочные. Я без лишних раздумий соглашаюсь. Мне нравится администратор (но мне хочется назвать ее «хозяйкой», поскольку на рабочем месте она именно так мне видится): приветливая и разговорчивая женщина, тетя Рамо. Она селит меня в двухкомнатный номер, берет мое белье в стирку, подпольно и бесплатно. Я моюсь, перекусываю в соседнем кафе, иду в банк для добычи денег и на базар за местной симкой. В банке приходится долго стоять в очереди, чтобы обменять деньги: написан один график работы, но сотрудники работают так, как им заблагорассудится. Вся очередь шумит и возмущается. Как я понимаю, это здесь обычное явление — и шуметь, и работать по своему графику. С симкой тоже все как-то долго и запутанно (впрочем, так было и в первый приезд, когда мы провели часа полтора в торговом центре, подключая две сим-карты), такое ощущение, что никому ничего не нужно, объяснять никто ничего не хочет. Только в пятом ларечке мне, наконец, продают и подключают симку, теперь я со связью.

Вернувшись к вечеру в гостиницу — к гостеприимной Рамо, которая поит меня чаем и пытается накормить, я вдруг понимаю, что я никуда не хочу завтра ехать, а хочу просто выспаться досыта и провести праздный день: без раннего выезда, без размышлений о маршруте и прочих радостей походных будней. И да, меня держит гостеприимная атмосфера места, которую создает Рамо: я соскучилась по человеческому общению, задушевным разговорам за чашкой теплого чая, по тому чувству, когда ты приходишь — а тебя ждут и рады тебе. И хоть я понимаю, что спешить все же нужно, если я пытаюсь доехать своим ходом до России (там начинается зима), я позволяю себе один день отдохнуть, остаюсь на дневку. 44 дня длится мое трансазиатское путешествие без особого плана, позади 3650 км. Участок Ош — Чунджа: 1200 км., 10 дней. Все больше я чувствую себя Последним из могикан: нужно ли говорить, что последнего велотуриста я видела на Ала-Беле… И все же я продолжаю продвигаться: по Восточному Казахстану на север, намереваясь ещё пободаться со стремительно надвигающейся зимой. Правда, приходится сокращать задуманное и идти короткими дорогами.

16.10-18.10.2019 / день 45-47. Чунджа — Коктал — Коксу — Талдыкорган (352 км.; 3 дня)

И все же, как бы ни было хорошо, нужно ехать дальше. Самочувствие мое выправилось, два дня отдыха дали возможность долечиться, по крайней мере, меня не мучает температура. Утром меня провожает тетя Рамо, желает удачи, берет мой телефон — весь оставшийся путь мы будем поддерживать связь. Прогноз погоды хороший, хотя утром холодно, пахнет морозцем. Но красиво: все золотое, степь напоминает выжженную саванну. Дорога пустая, даже кусок трассы до Дарбазакума, который нужно проскочить, какой-то пустынный. Эти места мне знакомы: это небольшой кусочек нашего маршрута по Казахстану, который мы ехали с ребятами в 2017 году. Проезжаю нашу стоянку на Или с огромным деревом — машу ему рукой, как старому знакомому. Здесь совсем тепло, к полудню жарко, вокруг пейзажи пустыни: полное безлюдье, пересохшие русла рек, песчаные переметы, бегающие ящерицы и суслики, застывшие у своих норок.

От Коктала начинается подъем, встречный ветер и жара. Ползу по раскаленной дороге наверх, на перевал с 600 м. на 1300 м., даже не верится сейчас, что накануне было так жутко холодно. Понимаю, что промахнулась с водой: совсем не ожидала такой жары, бутылка воды, взятая в Чундже, уже на исходе. Все русла сухие и я не знаю, появится ли вода выше. Где-то мне кажется, что пробивается ручеек, бросаю велосипед, беру бутылку и продираюсь сквозь колючки к руслу, брожу, но воды так и не добыла. Возвращаюсь обратно, вижу, как проехавшая мимо машина (проезжают они здесь крайне редко) тормозит, разворачивается и едет обратно, к моему велосипеду. Вылезаю из колючек, машина стоит, явно ждут меня. В машине двое мужчин, говорят, что видели, что я ищу воду, отдают мне литруху воды, потом еще печеньки и вафли, хотя последние мне не очень нужны. Говорят, что здесь воды нет, но километров через 5-7 река уже живая, а еще выше есть родник. Спрашивают, откуда я, отвечаю, что из Петербурга, они говорят: «У вас в Петербурге все спортсмены? Или какой-то большой велоклуб? Как ни встретим ребят на велосипедах, все из Петербурга». Желают удачи и уезжают.

Река, действительно, скоро появляется: живая и полноводная, с чистейшей водой. Я размышляю, что делать: время еще позволяет ехать дальше, на часах 16.30. Однако впереди читается сужение и ущелье, из которого начинает тянуть холодным ветром, потом выход на плато. Я боюсь, что в ущелье я не найду хорошего места для стоянки, а за перегибом на плато, возможно, будет значительно холоднее и ветренее. А здесь, оглядывая местность, я вижу прекрасную стоянку на реке, в деревьях, на значительном удалении от дороги. Решаю, что километраж сегодня вполне достаточный, чтобы позволить себе комфортную ночевку, — и я съезжаю на песчаную грунтовку, брожу ручей, поднимаюсь по нему до примеченной рощицы и устраиваюсь на прекрасной полянке. Пока светит солнце, достаточно тепло: купаюсь в реке, стираю одежку, которая на ветру и солнце успевает просохнуть.

Однако, как я понимаю, денек не был легким: судя по тому, что в 19 ч. после горячего ужина я прилегла в палатке с мыслью «сейчас чуток полежу и достану книгу» и — моментально вырубилась до утра.

Зато просыпаюсь без мук в 6 утра и встаю в 6.30, немного повалявшись. Свежо, но не криминально. Из ущелья дует холодный ветер, до 12 часов, несмотря на то, что солнечно, еду во всей одежке, в трех куртках: полар, виндстопер и мембрана. Встала вчера все-таки удачно: дальше можно было встать только под мостом или через три километра у родника, но в лысухе, без деревьев. Родник очень хороший, вода питьевая; он заметный с дороги, местные сюда приезжают за водой. Добрав последние 100 метров подъема, дорога выходит на плато, идет вверх-вниз, дует ветер. Единственный поселок по пути — Коноролен, в котором есть небольшой магазинчик, где я покупаю продукты: на день и на всякий случай на ужин-завтрак. И — снова километры безлюдных степей, машин немного. Ты, ветер и Степь.

В районе Басши пробивается сеть, смотрю прогноз погоды по ту сторону перевала: усиление ветра в три раза, возможен дождь. А здесь еще светит солнце и распахнулось голубое небо над головой. Начинаю вкручивать в перевал Алтын-Эмель (с 1000 м. на 1700 м.), сначала все неплохо, но чем ближе к перевальной точке, тем все больше усиливается ветер, встречный, бороться с ним все тяжелее. Дорога красивая, украшенная золотыми рощами, хороший асфальт. Этот кусочек маршрута мы тоже проезжали, только с другой стороны (потом уезжали в Басши и в национальный парк «Алтын-Эмель»), вспоминаю, где вставали на ночевку в роще у ручья. Хорошая была команда, душевная.

Последние пару километров наверх вкручиваю прям до крошащихся, кажется, зубов — очень тяжко. И страшно представить, что там, с другой стороны. А там — спуск, на котором надо продолжать вкручивать: велосипед сам раскатиться не может, поскольку упирается в ветреную стенку. Сгущаются тучи, становится все неуютнее. Сброс высоты 400 м., до 1300 м., потом плавный спуск, но я этого, конечно, не чувствую, потому что приходится неистово педалить, а потому — немного обидно.

Выходить на основную трассу, идущую из Алма-Аты, у меня желания нет: не люблю шумные трассы, хотя этот путь был бы быстрее. Ехать в Алма-Ату я тоже не собираюсь — буду пробовать своими силами добраться до российской границы, пока будет позволять погода. Поэтому я после некоторых раздумий сворачиваю за перевалом на Коксу. Дорога начинает снова предательски долго ползти вверх, но ветер боковой, поэтому становится чуть полегче. Здесь раскинулись плодородные земли, пустыня осталась позади, много небольших поселочков, но трафик небольшой, нет большегрузного транспорта. Вокруг распаханные земли, что-то колосится, растет, собирается, косится, жнется, в деревнях небольшие сады. Жизнь кипит, но во всем чувствуется осень и ожидание зимы, как будто все торопятся все доделать и привести в порядок.

После обеда сильно холодает, затягивает черными тучами, а с 16 часов начинает лить дождь стеной и периодически лупить градом. Сначала я думаю «авось сейчас все закончится», но оно не заканчивается. Потом нет ничего подходящего для стоянки: куда ни направь взгляд — поля, поля, поля. Укрыться негде. Затем думаешь: уже все равно весь мокрый, поеду, пока едется или пока не попадется хорошее местечко для ночевки. И так я еду и еду, и еще еду, и еще… Иногда попадаются небольшие лесопосадки вдоль дороги, но они настолько узкие, что это почти то же самое, что поставить палатку на дороге. Начинает совсем смеркаться, впереди небо расцвечивается сполохами молний. В поселочке набираю питьевую воду для готовки: продавщица ведет меня к себе во двор и открывает кран. Наконец, немного стихает — я ставлю палатку в поле за небольшим холмом, пытаясь угадать, откуда будет дуть ветер. Через 40 минут после того, как я поставила палатку, снова накрывает стеной шторма и дождь льет, не стихая несколько часов. Ветер приходит волнами, то очень усиливаясь, то стихая.

Ноги у меня очень замерзли и я долго не могу согреться. Ночь очень холодная. И если на Памире холод сухой, то здесь сырой. С вечера заливает ледяным дождем с градом, а потом температура падает до -5/-8, утром палатка похожа на ледяной панцирь, из завернувшегося «подола» палатки достаю целые сосули, похожие на кинжалы. Ночь не приносит отдыха и восстановления, поскольку было очень холодно и спала я урывками. Понимаю, что моего снаряжения не хватает для этих погодных условий и так дело дальше не пойдет. Вернее, пойдет, конечно, но не по очень хорошему сценарию, потому что я жутко устала от холода, особенно тяжело по ночам. По большому счету только за последние сутки я мерзну уже 16 часов. Решаю доехать сегодня до Талдыкоргана, там остановиться на теплую ночевку и попытаться найти дополнительные теплые вещи.

Долгие холодные сборы, выезжаю в 8.40. Утром дождя нет, но холодно, сыро и пасмурно. Долины затянуты молочным туманом, дышится в нем тяжело. Постепенно тучи развеиваются, проглядывает солнце. Горные хребты поодаль усыпаны свежим снегом. После бесконечных вчерашних полей сегодняшние пейзажи радуют глаз: золотые нивы на фоне припорошенных снегом гор.

За Коксу тоже приятная дорога: все поселки остались в долине, здесь безлюдно, тихо и релаксово. Только вот рельеф тяжеловат: есть ожидание, что должен начаться спуск и значит, можно будет отдохнуть, лететь и не напрягаться. А вместо этого километров 50 дорога качается на 1300метровом плато, 12%ми тягунами вверх-вниз, выматывает. Наверх пилить жарко, вниз ехать жутко холодно, продувает ледяным ветром. Хорошо, что почти нет ни машин, ни людей, никто не наблюдает за твоими усилиями. После холодной, почти бессонной ночи дорога сегодняшняя дается тяжело. Машины, видимо, не едут из-за 10 километров бездорожья перед Карабулаком, оставшаяся неприятная для них перемычка, которая, скоро, впрочем, исчезнет — кладут новый асфальт. А сейчас для велосипедного маршрута это очень хороший вариант.

Наконец, после 50 километров работы, начинается 50 километров спуска, правда, с промежуточным вздрыгом, поэтому в Талдыкорган приезжаю к 14 часам, успеваю найти абсолютно пустую гостиницу и пошопиться (какое-то слово из другого мира). Чудо, но я нашла резьбовой баллон газа (магазин «Сафари»)! Как раз сегодня утром мой баллон, который едет из Ташкента, сказал последнее «пыф», героически перед этим вскипятив воду на завтрак. Также в арсенале появился допкомплек термобелья, непромокаемые штаны (на самом деле оказавшиеся все же промокаемыми) и второй спальник, благо Китай рядом и цены ни в какое сравнение не идут с русскими (магазин «Военторг»). Рюкзак потяжелел, но чувствую я себя более уверенно, надеюсь ночью спать, а не заниматься спонтанным творчеством а-ля «по ночам в степи я пишу стихи, пусть твердят, что пишет каждый в ледяной тиши.. в каждой строчке только точки после буквы пи..» Вообще Казахстан, помимо холода и сильного ветра, который влияет на скорость передвижения не в лучшую сторону, мне очень приятен: позади 450 км релаксовых дорог с минимальным трафиком; золото осени, когда степи похожи на саванну; люди, которые улыбаются, поддерживают и готовы помочь; дети вежливы и говорят «здравствуйте», а не орут, надрываясь, как киргизы «эй, турыст»; на дорогах чувство спокойствия, уверенности и комфорта, потому что тебя уважают на дороге и ездят культурно…

no images were found

19.10-24.10.2019 / день 48-53. Тылдыкорган — оз. Балхаш — Аягоз (443 км.; 6 дней; 1 дневка)

Импровизированный участок Талдыкорган — Аягоз через Лепсы с заездом на Балхаш станет, пожалуй, одним из самых суровых испытаний за два месяца путешествия: 440 км, из них 250 км. полный off-road, самый холодный и изматывающий ледяными ветрами участок. Ледяная пустыня: дорог нет, связи нет, воды нет, вода только в поселках, которых тоже — на пальцах пересчитать. После Лепсы дороги сначала превращаются в песок, а потом в какие-то странного вида грунтовки, по которым едешь и сомневаешься: проезжают ли здесь машины и туда ли я еду, а вдруг это уже поворот не туда. Иногда за день можно встретить всего пару машин. Трое суток свирепствует ледяной встречный ветер. Он настолько выматывает и физически, и психологически, что когда тебе вдруг попадаются люди и спрашивают: «Куда ты едешь?», ты не находишь в своей голове ни одного слова. Вспоминается моя первая Испания: февраль, дикий мистраль, в крошечном городке, где я ищу какую-то улицу, летает и прыгает все, что не приколочено. На улицах ни души. Мечусь в коридорах улиц, по которым с завыванием носится ветер, нахожу старуху в кресле, закутанную в 33 пледа, которую вывели «погулять». Спрашиваю у нее адрес. Старуха долго думает: видно, как она тяжело ворочает жернова памяти в своей голове. Потом отвечает фразой, достойной пера Маркеса: «Ихита (дочка), я так долго живу с этим ветром, что он все выдул из моей головы, прости»… Ещё очень говорящая картинка: еду, переночевав на Балхаше, дальше, переезд в три дома, обозначенный на картах поселком, ни души. На холме стоит корова, на ее рогах, развевается обрывок веревки. Корова смотрит мне пристально в глаза, я начинаю доставать камеру, чтобы запечатлеть эту картину, но корова вдруг начинает бежать ко мне с безумными глазами. Я от греха подальше уезжаю от нее, корова довольно долго и настойчиво гонится за мной. Видимо, обуял приступ экзистенциального одиночества.

Но пока я еще этого не знаю, жду горячий завтрак в гостинице Тылдыкоргана, болит живот. Выезжаю из города в 9 утра, светит солнце, даже тепло. Десять километров отличная дорога, хороший широкий асфальт. Машин достаточно, это основная дорога на Семей, но пока все кажется неплохо, поскольку дорога представляется безопасной. Однако счастье оказывается призрачным и очень быстро заканчивается: за городом асфальта нет, вся дорога распахана и разрыта, бесконечные узкие объезды, неспадающая пылища. Одним словом, какой-то ужас ужасный. Тут я вспоминаю испанца Джерома, с которым мы делили комнату в Мургабе, он говорил, что почти вся дорога до Семея в таком состоянии и ехать по ней было просто кошмарно даже для мотоцикла. Мне становится грустно и я думаю, что делать. 50 километров этой «прекрасной» дороги убеждают меня искать пути объезда, потому что ехать здесь при таком транспортном потоке какой-то ад.

В итоге, пополнив припасы воды полуторалитровой бутылкой в небольшой кафешке на кольце, я ухожу по Р-133 на Балхаш. Игра вслепую: я ничего не знаю о здешних дорогах, но у меня есть карты и навигатор, я надеюсь как-то перехитрить разбитую трассу и выскочить в Семей другим путем. Первые 35 километров все примерно так же: бесконечные отсыпки, жуткий гравий, кучи песка и щебня, однако техники нет, видимо, все отложено до следующего года. Но большой плюс — почти нет машин. Ездят с периодичностью оранжевые грузовики: наблюдая за ними весь день, я замечаю, что работает 5 машин, а водитель машины с номером 537 самый добродушный и улыбчивый. Здесь тихо и спокойно, вокруг раскинулась безмолвная Степь. Единственное, что беспокоит — это боль в животе, ехать с ней по щебням и гребенке неприятно и мучительно. Потом начинает беспокоить другая вещь: нет воды! Ни ручейка, ни родника — ничего на сотни километров. Только пески, камни и невысокая жесткая сухостойная трава. Очередная пустынная западня. А вода в моей бутылке плещется уже на дне: день не жаркий, но как будто сушит и постоянно хочется пить. Поселков по пути пока нет, то, что я вижу по картам, находится в стороне от дороги. Вернее, это даже не поселки, а какие-то полустанки на тянущейся параллельно железной дороге.

Выручают строители: совершенно неожиданно среди степной пустыни оказывается стройка (то ли мост, то ли что-то связанное с будущей дорогой). Сначала мне кажется, что это мираж. На стройке работает несколько мужчин. Я подъезжаю и, мотая над головой пустой бутылкой, спрашиваю, есть ли у них лишняя вода. Строительная площадка высокая, уровень второго этажа. На веревке мне спускают пятилитровую баклаху с остатками воды. Они говорят, что это все, что у них осталось, но я могу все забрать, поскольку скоро за ними приедут, их рабочий день почти закончился. Я сливаю грамм 800 воды. Это значительно лучше, чем ничего, но я не знаю, когда будет возможность раздобыть еще: дело к вечеру, а без воды я автоматически остаюсь и без полноценной еды. По пути я замечаю пятилитровую бутыль с остатками воды, припрятанную в кустах на отворотке в какой-то поселок. Я думаю, что тот, кто ее оставил, точно не умирает от жажды, скорее всего просто заберет бутыль на обратном пути, поэтому я беру эту воду, надаивая еще около литра (мысленно извинившись перед хозяином баклахи). Теперь мне значительно спокойнее, я еду дальше, думая, что теперь я могу встать на ночевку в любом месте. Но, конечно, хотелось бы доехать до реки. По картам жирненькая синяя полоска, обозначенная как р. Аксу, нарисована под п. Матай. По возможности, пытаюсь докрутить до него. Мозг всю дорогу измывается, придумывая поговорочки: «Отмотай до Матая», «Матай умотал» и прочее…

Добраться до Матая мне удается, только сам Матай находится тоже в стороне, и я радуюсь раздобытой воде. Палатку ставлю на берегу реки в приятной роще. Река просто огромная, но такая мутная, что кажется, из нее вот-вот начнут вылезать на берег крокодилы. Берег песчано-илистый, осыпной, в воду залезть невозможно, да и, если честно, желания особо нет — очень уж грязной она выглядит. Живот так и болит, я очень надеюсь, что завтра я проснусь новенькой и здоровенькой. Сегодня же чувствую себя вымотанной и уставшей. Но заставляю себя поесть, чтобы восстановить силы к утру.

Почти сразу засыпаю, но просыпаюсь в 12 ночи — замерзла. Достаю второй купленный спальник, делаю двойной кокон, согреваюсь, наполняясь блаженным чувством теплой норы, засыпаю. И просыпаюсь периодически только от паровозных гудков, но от них на душе уютно. Железная дорога идет параллельно все время, иногда по ней проходят товарные составы. Постепенно я проникаюсь состоянием «буранного полустанка», только поезда здесь идут не с запада на восток, а с севера на юг и с юга на север. Железная дорога становится почти живым существом, присутствие которого успокаивает и говорит о правильном направлении моего пути…

Просыпаюсь в 6 утра, состояние вроде хорошее, живот прошел. Ночью был минус, поскольку все вокруг белое, затянуто инеем. Палатка тоже. Катится неплохо, дорога сносный грейдер, небольшой ветерок усиливает утренний морозец, но ехать в теплой одежде достаточно комфортно. Снова никого, только по-прежнему пыхтят старые знакомые — оранжевые грузовики.

Через 45 километров — Лепсы, по сути, первый за вчера и сегодня большой поселок. Впрочем, в него тоже нужно съезжать с основной дороги: я оказываюсь в нем, поскольку решаю ехать через озеро Балхаш. Оранжевые грузовики ехали именно сюда: строят дорогу в поселок. Дорожные рабочие дружно расступаются, машут рукой и говорят: «С прибытием». Говорят так, как будто ждали его: думаю, с помощью курсирующих туда-сюда грузовиков они отслеживали мое передвижения и делали ставки, за какое время я доеду.

В поселке делаю запас воды (у одного из магазинов есть работающий кран), покупаю продукты. Хотела еще поесть горячего в чайхоне, но: вывеска есть, а заведение не работает. Немного отдохнув, отправляюсь дальше.

Мимо Балхаша проехать невозможно, хотя интуиция подсказывает, что ради этого придется месить пески. В Лепсы на мой вопрос «как на озеро дорога, сильно увязну в песках?» чуть не с обидой отвечают: «зЗчем пески, — асфальт!» И действительно, до озера 15 километров прекрасного асфальта, он выводит до ближайших турбаз, а дальше — песок. За базами заезжаю на первый же пустынный пляж, готовлю горячий обед, отдыхаю. Озеро огромное: похоже на море, шумит волнами, вода ледяная, гуляет ветер.

Дальше — ветер и пески, пески, пески. За весь день попадается одна машина, которая от неожиданности при виде меня чуть не вылетает из колеи, от резкого маневра на песке. Однако водитель останавливается, вежливо спрашивает, все ли у меня хорошо и не нужно ли мне что-нибудь. У меня все прекрасно: настроение и самочувствие отличные, кручу потихоньку, где-то быстрее, где-то медленнее. Есть очень сыпучие участки, где колеса увязают в песке, но все проезжается в седле. Дорога немного пляшет вверх-вниз, наверх по песку бывает не очень легко ехать, и, кажется, усиливается ветер.

К вечеру я утыкаюсь в переезд, дальше дорога уходит от озера, поэтому на ночь ухожу с основной дороги на Балхаш: хочется переночевать на берегу. Сбрасываюсь вниз, внезапно сваливается удивительная тишина, от которой закладывает уши, и такой же фантастический закат! Четко читается приливно-отливная линия, которая меня смущает: ставлю палатку повыше. На берегу стоит машина, далеко в озере видна лодка, рыбаки. Они приплывают в темноте, когда я успела поставить палатку, искупаться в озере, снять 1000 и одну фотографию нереального заката и приготовить ужин. Они быстро собираются и уезжают, вероятно, даже не заметив меня.

Минут через сорок после заката, в полной тишине, внезапным порывом ветра чуть не срывает палатку. Начинает жутко ветрить, со стороны озера шум, как будто цунами поднялось, — Балхаш пошёл. Становится как-то не по себе, выхожу из палатки: вода, действительно, стремительно прибывает. Переставляю палатку торцом к ветру, поднимая ее еще немного повыше, и ставлю все оттяжки. Ветер так больше и не стихает, только усиливается последующие два дня. Ночью еще выхожу пару раз. Сначала выдернуло одну из оттяжек, я перекрепила ее, привязав к велосипеду. Потом был какой-то резкий хлопок, я подумала, что либо оттяжка лопнула, либо в каком-то месте порвалась палатка, вышла осмотреть, но никаких повреждений не обнаружила, так и не поняла, что это было. Очень сильный ветер, который трепал палатку, как мог, немного стих к трем утра. Сон получился урывками и иногда теми странными состояниями, когда не очень понимаешь, бодрствуешь или спишь, сон или явь. К двум ночи меня уже одолевает голод. Просыпаюсь в 6 утра, но с мыслью «пять минуток полежу» вырубаюсь до 7.

Утром нереально холодно, в палатке еще терпимо, но снаружи — жестко: мороз и ледяной ветер мгновенно вымораживают. Дуги палатки смерзлись намертво. Пока собираюсь, жутко замерзают руки и ноги. Взошедшее солнце остается равнодушно холодным. Сборы тяжелые — все норовит куда-нибудь улететь. На озере ледяной прибой: ушедшая вода оставила за собой на песке ледяной панцирь, а на глубине волны играют кусочками льда, шурша и звеня. Красиво, но очень холодно, очень.

Выезжаю в 8.15, поднимаюсь к переезду, почему-то с ожиданием, что сейчас выеду на «нормальную» дорогу. Тяжелый встречный ветер. И — очень холодный. Я думаю, что потеплеет к обеду. Но нет, не теплеет. Ни к обеду, ни к завтра, ни через день. Наоборот, здесь случится самая холодная ночь за все время, -11. Хочется отметить, что в этих суровых условиях, местные жители поддерживают, как могут. Редкие встреченные машины как правило останавливаются, водители спрашивают, все ли в порядке, не нужна ли помощь, не нужно ли что, подсказывают дорогу (ориентироваться здесь иногда очень сложно). И всем аборигены хороши, кроме одного: переживают, подбадривают, счастливой дороги желают, а потом напоследок обреченно головой качают и вот это: «ВолкИ съедят». А места, правда, дикие: домашней живности нет, зато косули бегают, зайцы, куропатки. Как волкам не быть? Лежишь потом в заледеневшей палатке в безлюдной степи, один, и мозг выдает эпитафии в стиле Борхеса: «Он был везунчиком, и его съели волки». А от волков у меня лишь два средства: фонарь (ещё в Таджикистане мне сказали, что волки не подходят к свету, хотелось в это верить) и… книга. Давненько, кстати, у меня не было такого запойного чтения в путешествии, даже не смотря на большие километражи, когда к вечеру невтерпёж иногда: пора вставать, а то почитать не успею.

Так вот: ожидание «нормальной» дороги сменяется ощущением, что за Лепсы жизни нет, по крайней мере, не по выбранному мною направлению. Выбравшись с песчаных берегов Балхаша, доезжаю до станции Каракум: несколько домов, пустынные улицы, ни души, только упоминавшаяся ранее корова, которая гонится за мной на выезде из поселка. За Каракумом дорога превращается в какую-то жесть: застывшая грязь вывороченных лесовозок, которая продирается сквозь камыши. Ветер все усиливается. Маневрирую в колеях и — сомневаюсь в том, что я еду правильно. Но здесь мне попадается навстречу первая машина, «козлик», водители спрашивают кто я и куда, я у них — дорогу. Они успокаивают меня, говорят, что да, я выберусь по ней туда, куда планирую, — в Актогай. И еще: «Ох, не завидуем мы тебе!!». А я и сама не завидую. Весь день дует ледяной встречный ветер, на мне вся одежда, которая у меня есть, но пальцы рук и ног все равно мерзнут. Вода в бутылке, которая стоит на раме во флягодержателе, что-то около литра, за три часа превращается в лед. Постоянный шум ветра выматывает психологически… Все больше я напоминаю сама себе ворону, которую заметила сегодня: летящая против ветра, она оставалась на одном месте столько, сколько я могла ее видеть, пока не проехала мимо.

Актогай. Большая, по местным понятиям, станция, но меня она интересует только в связи с тем, что через нее нарисована дорога на Копу и дальше — с выходом на Аягоз. Однако я включаю режим «степного ориентирования» на местности: дорога по картам есть только в Актогай, но в пределах моей видимости поселок Карасу и прямая дорога к нему, которой на картах нет. Я, чтобы не наворачивать лишние километры, еду напрямки, доверившись дороге и интуиции. Чуть побольше поселочек — Копа, недалеко от Карасу. Здесь набираю, попросив, воды у людей: колонок нет, во дворах собственные скважины. Нахожу здесь и единственный магазинчик, захожу за продуктами. Следом за мной приходят все, кто был на улице и видел, как я проехала и остановилась у магазина. Поселок небольшой, выглядит полупустым, но все же более живым, чем утренние поселки-призраки. Люди одеты в теплые фуфайки, здороваются за руку, спрашивают, не холодно ли мне, расспрашивают, кто я, откуда и куда. Сочувствуют, говорят, что холодно, а в Аягозе вообще выпал снег. Продавщица охает и ахает, сама выносит мой пакет с провизией. Смотрят, как я упаковываюсь и машут вслед…

В Карасу грунтовка превращается в расчищенный грейдер, который ведет в Копу, а дальше — в Актогай и на трассу. Мне за поселком нужно свернуть с «большой» дороги на север, чтобы выбираться в Тарлауры. Кажется, все просто, однако мечусь тут в поисках дороги, начиная психовать, минут сорок. На моем навигаторе этой дороги нет вообще, на Maps.me обозначена единственная дорога, в реальности — машинами накатана сеть грунтовок, которые расходятся паутиной в разных направлениях. Плюс что-то копают, экскаваторами разрыт длинный участок степи, сделана отсыпка: несколько раз проезжаю по этой взлетной полосе, которая перекроила все дороги, перелезаю через накопанные брустверы, пытаюсь заметить мою отворотку. Наконец, чувствуя себя в бермудском треугольнике, еду к одному из экскаваторов, в котором я вижу человека. Вот, наверное, он повеселился, наблюдая за моими судорожными телодвижениями. Он выводит меня на нужную мне дорогу: песчаный пустырь, «взбитый» овцами. Моя дорога выглядит, как миллион овечьих следов. Неудивительно, что мне не пришла мысль по ней ехать. Да и сейчас (и потом еще первые пару километров) я сомневаюсь, переспрашивая мужчину, уверен ли он, что мне туда. Он отвечает, что уверен лишь в том, что это дорога, которую я ищу, а вот в том, нужно ли мне туда, — он тоже сомневается: «Зачем? ВолкИ съедят…»

Еду. Ни души. Дорога, выбравшись из песков, постепенно становится более каменистой и потому более похожей на дорогу. И, похоже, это единственная дорога на Тарлауры, поскольку очень скоро она отбрасывает все отворотки и вьется по степи в гордом одиночестве. Солнце начинает потихоньку катиться к горизонту, а вокруг меня голая степуха, в которой негде укрыться, и беснующийся ледяной ветер. Сердце сжимается от тоски, когда я представляю сегодняшнюю ночь. Во-первых, я не уверена, что моя палатка выдержит такой ветер, а во-вторых, она летняя и в ней холодно. Я всей душой хочу найти какое-нибудь укрытие: складку рельефа, загон, кусты. Но по дороге, насколько хватает зрения, ничего, только ровная золотящаяся в лучах начинающегося заката Степь. Тогда я смотрю налево, в сторону обозначенной на картах реки Аягоз: там хоть что-то должно быть. На горизонте мне мерещатся деревья и я решительно сворачиваю в сторону: была — не была, надо хотя бы попытаться что-то найти. Километра два я еду по целине, по каким-то колючкам и застывшим следам коней или коров. В последних лучах заката, вспугнув семью косуль, я, наконец, нахожу небольшую рощицу! Холодает стремительно. Мне приходится изрядно потрудиться, чтобы вычистить себе местечко под палатку среди тесно растущих ивовых деревьев и кустов. Однако скоро у меня прекрасное убежище от ветра, куда я втискиваю свою палатку. Деревья шумят и скрипят, но палатка крепко стоит на ногах, а внутри можно, наконец, спрятаться от пронизывающего ветра. Здесь, в укрытии, он значительно тише, чем в открытой степи. Ночью ветер еще усиливается и я радуюсь, что сегодня удалось от него спрятаться. Поздно вечером к палатке пришел олень, сердито поворчал и потрубил, но ушел. Укладываюсь спать в термухе, пуховке, двух шерстяных носках, двух спальниках. В спальник с собой кладу бутылку воды, чтобы она не замерзла за ночь и утром было из чего приготовить горячий завтрак.

Утром все тот же холод и ветер. Настроение какое-то тревожное: опять день борьбы с ветром и холодном, неизвестность дорог. Пытаюсь себя бодрить, но чем — непонятно. Надеваю всю одежку, что есть: трое штанов, три куртки, шапка, два капюшона. Только так удается чувствовать некоторую защищенность от пронизывающего ледяного ветра и достигать ощущения почти тепла.

Возвращаюсь из своей рощи на дорогу, очень скоро она подбирается к холмам, превращается в горную дорогу: чередуются резкие торчки с плавными тягунами и спусками. Снова ни одного ручья по пути. Ехать сегодня скорее тяжелее физически, поскольку крутить против ветра в горку выматывает, однако психологически немного разгружает — сменой рельефа, картинок, видов. Машин нет. Кажется, что дорога бесконечна и никогда не выведет к людям. Кажется, что так и буду одна блуждать по безлюдным степям.

Однако через 15 километров дорога выходит на широкий двухполосный грейдер, по которому (ого!) ездят машины. Он 18 километров ведет до Тарлауры, который в моем воображении рисуется каким-то мегаполисом. Местность не сказать, что оживленная, поселков нет, однако присутствие людей здесь ощущается намного сильнее, чем последние три дня: видны пахотные земли, кое-где можно приметить пасущийся скот, машины проезжают чаще.

В Тарлауры после моста через скованную льдом реку появляются даже непонятные два километра асфальта, но я уже не поддаюсь иллюзиям и не жду, что передо мной вдруг раскатится асфальтовая дорожка до Аягоза. Поселок оказывается небольшим, с единственным магазином. В нем я запасаюсь продуктами до завтра. Продавщица оказывается очень приветливой и разговорчивой женщиной, отправляет какого-то мужчину за водой, набрать мои бутылки. Спрашиваю у нее про дорогу до Аягоза, она говорит, что дорога нормальная, только за Когульдиром нужно уходить направо, поскольку по левой отвилке нет моста. И что дальше никого нет до Базаи: никаких селений по пути нет, машины почти не едут, а люди уже ушли из степи, поскольку скоро зима. «Да, — подхватывает с грустью мужичок, вернувшийся с моими бутылками, наполненными водой, — никого нет… Только волкИ… Съедят» Черт, они все сговорились что ли!!?? Не могу сказать, что мне страшно, но какой-то тревожный отголосок разговоры о волках оставляют. Насколько «часто» через Тарлауры проезжают велотуристы можно судить по фразе продавщицы: «Дороги здесь сложные, все едут по трассе, зачем сюда ехать. Хотя летом ехал один, на велосипеде тоже, иностранец. Заблудился, наверное…»

Наконец, я прощаюсь с милой женщиной, которая между нашими разговорами успевает налить мне горячего чая, предлагает отдохнуть и согреться хоть немного, и выезжаю на Когульдир. Хотелось бы сегодня доехать до Базая, но до него почти 80 километров и с учетом погодных условий, я думаю, это все-таки вряд ли удастся. Дорога сначала широкая, но потом постепенно, снова выходя в гористые холмы, сужается, лезет куда-то наверх и качается по высотам, правда, более мягким, чем утренние. Однако против ветра по-прежнему быстро не катится. Машины проезжают, но редко, до моей вечерней стоянки я встретила четыре машины и почти все в первые два часа пути.

Когульдир даже не поселок, а большая ферма, есть брошенные строения, за которыми можно укрыться. Людей я не заметила. После Когульдира заметно выполаживается и — о, чудо! — ветер немного стихает. Но вечерняя усталость не дает раскатиться и нагнать километры. В одном месте немного поблудила. Вернее, дорога по картам вела через тополиную рощу и оказалась на половину колеса заваленной пухом и листьями. Ехать по ней мне показалось странным и не очень удобным, я вернулась на развилку и поехала по более накатанной дороге, которой не было на картах, рассуждая, что здесь-то точно все дороги ведут в Аягоз! Через несколько километров я выехала на прежнюю дорогу, обозначенную на картах.

Начинающийся закат застает меня в степухе с небольшими холмами, начинает снова резко холодать. Как бы я ни хотела выехать во что-то более приветливое, времени у меня нет, — я ставлю палатку за небольшим холмом, за которым, как мне кажется, меньше дует. Хотя мне кажется, что мне только кажется. И вообще, чем дольше я еду по этим ветреным безлюдным пространствам, тем больше меня начинает поглощать ощущение, что все это только галлюцинация, какой-то изматывающий бесконечный сон. И как бы ты ни хотел проснуться — не получается.

Сегодня холодает еще сильнее, чем в предыдущие ночи, я это чувствую, пока ставлю палатку. Еще больше ощущаю — находясь в палатке. В 19 часов температура за бортом составляет -5 градусов (у меня часы с термометром). Когда я дрожу в палатке, укрывшись и укутавшись всем, чем можно, и читаю книгу, ветер резко, как по щелчку пальцев, стихает и вдруг сваливается необычайная тишина. Мне кажется, я оглохла. Не веря себе, я вылезаю на улицу: на меня смотрит безмолвная черная степь, над головой в небе рассыпались огромные звезды, велосипед, палатка, трава, — все отблескивает инеем в свете фонаря, изо рта идет пар, лицо пощипывает от холода. Я залезаю в палатку и думаю о том, что меня ждет завтра и что, быть может, уже пора все-таки заканчивать, сесть на автобус или поезд. Впрочем, я еду в таком режиме второй месяц: сначала ехала до Оша как возможной финальной точки, потом до Бишкека, потом в Алма-Ату. Но финал все откладывается и откладывается.

С большим трудом мне удается уснуть: катастрофически я не мерзну, но ступни согреться не могут хронически (судя по тому, что позже несколько ногтей почернело и слезло, а также по неадекватным реакциям на теплое и холодное впоследствии, пальцы я все-таки где-то здесь подморозила). И еще у меня после холодного спуска с Ала-Беля стали побаливать колени, а последние холодные дни боль обострили. Этой ночью сильно болят колени и выкручивает мышцы — от нескольких дней езды против сильного ветра. А еще… еще к палатке приходят собаки. Но собак тут нет, поскольку жилья нет, а люди давно ушли, — я это знаю. Поэтому всю ночь у меня в палатке горит свет и я надеюсь, что батареек хватит до утра; поближе я кладу баллон с накрученной горелкой и зажигалку…

Радуюсь утру как никогда, наверное, за эти два месяца. Ночью измеряла температуру, она была ниже -10 градусов. Термометр в часах ограничен этой минусовой планкой, поэтому конкретно сказать, сколько было градусов, не могу. Но было холодно. Однако повезло, что спал ветер. Мне кажется, что если бы продолжал дуть ветрище, как накануне, то вкупе с таким минусом, было бы по-настоящему экстремально и опасно. Утром холодно, все в инее, но тихо, ветерок совсем легкий и мягкий. Быстро собираюсь и выезжаю в 8.15. Практически на выезде, когда выбираюсь с места ночевки на дорогу, сталкиваюсь со встречной машиной. Очень неожиданно и для меня, и для водителя. Он останавливается, долго не может найти, что сказать, смотрит на меня, потом выдыхает изумленно: «Турист???» У меня внутри возникает какой-то истерический смех, видимо, после очень напряженной ночи и я едва удерживаю себя от того, чтобы не ответить ему: «Какой турист, что ты! Молочница! Видишь, с фермы молоко в город везу»! Придя в себя, он спрашивает, где я ночевала, все ли у меня в порядке и может ли он мне чем-то помочь. В течение последних дней я вижу подобную реакцию местных жителей: для них человек на велосипеде в таких погодных условиях практически терпящий бедствие и находящийся в экстремальной ситуации. Погода, конечно, экстремальная, и она сейчас, наверное, перетянула фокус внимания на себя, но дороги здесь интересные и красивые, уж точно лучше, чем пилить сотни километров по трассе.

До Базая меня отделяет 21 километр, совсем немного, там, я надеюсь, начнется асфальт и я быстро доеду до Аягоза, где возьму небольшую паузу и подумаю, что я делаю дальше. День солнечный, почти безветренный, намного теплее, чем предыдущие дни. Снова перелезаю через небольшую холмистую грядку, на спуске попадаются красивые березовые рощи, потом речка. Думаю, вот бы вчера до них доехать, ночевать было бы приятнее. Наконец, Базай, небольшой поселочек, жители смотрят на меня с удивлением, машут рукой, задают все тот же вопрос, а-ля «тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, красавица». Но сегодня мне, можно сказать, относительно тепло. И спокойно и радостно на душе. В Базае грунты заканчиваются, начинается отсыпная щебенка-гребенка, 5 км. до трассы. По трассе — холмистый асфальт, еду неспешно — спешить сил нет: чувствую себя вытрепанной, оголодавшей, пустой, болят ноги. По картам дорога обозначена второстепенной, на самом деле, отличный асфальт и указатель в обратную сторону (от Аягоза) на Караганды. Машины идут, но сплошного потока нет, очень спокойно. Слева тянутся степные холмы и долины, справа — река с золотыми рощами.

В 12.30 я въезжаю в Аягоз: по сравнению с населенными пунктами последних дней, он просто огромен, а трасса на Семей сводит с ума своим трафиком и шумом. Пытаюсь найти гостиницу недалеко от выезда из города, мозг не может собраться в кучу, внимание рассредоточено, огромного труда стоит как-то собраться и думать, двигаться по дорогам с плотным автотрафиком. Спрашиваю пару местных пойманных «языков», может, посоветуют неплохую и недорогую гостиницу, мне куда-то машут рукой. Заканчивается все тем, что я еду на велосипеде, оглядываясь по сторонам в поиске вывесок, меня догоняет машина, водитель спрашивает: «Гостиницу ищешь? Поехали к нам!» Показывает на дом недалеко от трассы, на выезде, называет адекватную цену, говорит, что в номере буду одна, номер большой, все есть: «Будешь как царица»! Последняя фраза меня смешит, и хоть зазывала или хозяин какой-то странный, я еду посмотреть на отель и номер. Номер оказывается, действительно, шикарным для своей цены: огромный, чистый, уютный, с ванной комнатой. Видно, что отель новенький, только отстроен, поэтому все в нем глаз радует. Меня все устраивает, я остаюсь. Вещи нужно поднять по внешней пристроенной лестнице на третий этаж, а велосипед убирают в гараж внизу. Когда я устроилась, за мной приходит женщина и куда-то зовет. Я думаю, что надо решить какие-то вопросы с хозяином, иду за ней, но она приводит меня вниз на кухню (в отеле еще работает ресторан), кормит: на столе огромная общая тарелка с рисом, картошкой и мясом, а также овощи, хлеб, конфеты, печенье. По казахскому обычаю, поит чаем с молоком: непрестанно подливая его мне, как только чашка освободилась. Милая женщина тепло улыбается, аккуратно расспрашивает меня про путешествие, а в целом обращается со мной так бережно и заботливо, как будто я только что из комы вышла. От еды меня развезло, как от крепкого алкоголя натощак: после обеда я еле поднимаюсь наверх, голова кружится и все плывет. Я просто грохаюсь в кровать, залезаю под одеяло и — засыпаю. Прощай, кошмарные сны! По крайней мере, на ближайшие сутки.

Поспав часа два, я иду прогуляться в город, чтобы купить продуктов. Город большой, но ничего интересного нет: люди, улицы, машины, пара парков, базар. Немного навевает ощущение Советсткого Союза. Возвращаюсь в номер, привожу себя в порядок, стираю одежду. Поздно вечером выглядываю на недостроенный балкон — на улице кусачий мороз. И тучи на горизонте. Помню, что меня пугали снегом в Аягозе: то ли он уже растаял, то ли, может, вот-вот пойдет. Сейчас я понимаю только одно: завтра я хочу остаться в городе и отдохнуть. Побыть в тепле, тишине и спокойствии. В блаженном ничегонеделании.

Следующий день посвящен тому, что я смотрю карты, мониторю погоду, решаю, как ехать дальше (а решаю все-таки продолжить ехать на велосипеде), читаю, закутавшись в одеяла, общаюсь с мамой и друзьями, поскольку меня все потеряли в очередной раз, ем, сплю, даю отдых разболевшимся коленям. Как ехать дальше у меня два варианта: двигаться дальше на север на Семей в обход трассы, но кратчайшим путем — это раз. Два: есть давнишняя задумка посмотреть восточный берег Зайсана, то есть двинуться на восток, дать хорошего крюка и выехать тоже в Семей, в худшем случае в Усть-Каменогорск. Но, взвесив все за и против, я склоняюсь все-таки к первому варианту. Все ждут снег со дня на день (и в Казахстане, и в Сибири в России), дуют бесконечные холодные сильные ветры — придется все свои хотелки отложить до следующего раза и не искушать судьбу.

25.10-27.10.2019 / день 54-56. Аягоз — Караул (Абай) — Семей (346 км.; 3 дня)

В Аягозе я провожу двое суток: отхожу от холода, даю отдых колену, которое начало капризничать после ледяного царства Ала-Беля, а после зубоскрежещущей крутежки в лоб ледяным ветрам совсем разболелось. Плюс по прогнозу должен поменять направление ветер и минусовая температура уйти немного в плюс. Действительно, потеплело, уже следующая ночь в Аягозе была значительно мягче. Но вместе с теплом пришли тучи и вероятность дождя, а вот ветер… обещали южный, а дует западный, а значит, преимущественно встречно-боковой. С дорогами здесь хорошо: до Абая из 155 км. 50 км. хорошего асфальта, дальше битый с грейдерными кусками, Абай — Семей хороший асфальт. Трафик небольшой, тишь и спокойствие. Караул (Абай) по большому счету единственный населенный пункт по пути, остальные поселки очень в стороне, за исключением парочки. После Абая забавно, когда идут указатели на какие-то мифические поселки: ожидаешь селение, а по факту видишь очередную табличку с названием и стрелку в степь, в далёкое никуда, где ничего нет в обозримой досягаемости. До Абая слева тянется гряда сопок, которая разнообразит пейзаж и питает ручьи. Да, с водой здесь хорошо, много ручьев, вода чистая. Сырую воду из них вряд ли стоит пить (в округе много ферм и пасущейся живности), а на готовку пойдет. От Абая до Семея другой ландшафт: длинные перекаты по долинам между сопками и полное отсутствие воды (только п. Каскабулак и родник на 125 км.). Дорога и ощущения на ней тоже интересные: когда видишь вот так, километров на 15-20, убегающую в горизонт дорогу. Главное не поймать сильный встречный ветер: кажется, что ты прилип к асфальту и часами ничего не меняется. Вообще ветер все эти дни такой, что когда смотришь на него изнутри защищённого пространства (гостиницы, кабины машины), то кажется, что снаружи просто ад и туда невозможно высунуть носа. Однако по сравнению с ветрами на участке Талдыкорган — Аягоз ничего экстремального, иногда неприятно и тяжко, но терпимо.

Выезд из гостиницы задерживается: договорилась забрать велосипед из гаража в 8 утра, но никого нет. Хожу злюсь, постучала в соседний номер, поскольку парень, который меня заселял, живет где-то здесь на этаже. Но в номере оказались заехавшие поздно вечером гости. В общем всех перебудила, а в итоге оказалось, что двери гаража открыты, нужно было сильнее толкать железную увесистую дверь. Выезжаю в 8.30. Несмотря на полтора дня отдыха, какое-то утомлённое состояние, плохо себя чувствую: слабость и кружится голова. На улице пасмурно и хмуро, но ощутимо потеплело. После отворотки на Абай с карагандинской трассы машин совсем мало, но иногда проезжают грузовики с углем. Они едут до Абая, а потом куда-то сворачивают. Ветер встречно-боковой, хотя я очень надеялась на попутный южный, который был обозначен во всех прогнозах. Он не такой сильный, как прежде, но быстрый темп раскатить не дает. Почему-то сильно мучает жажда, а воды мало: что-то не думала я, что в такую погоду вдруг вода сильно понадобится, не стала брать много, чтобы хоть как-то облегчить вес. Еду и мечтаю о чае, как будто в пустыне третьи сутки плутаю. Вдруг вижу, что мне машет водитель грузовичка, который съехал на площадку для отдыха. Там, кстати, оказался и родник. Без раздумий подъезжаю к нему: он зовёт меня пить чай в кабину. Вот это я называю «вселенная слышит». Залезаю в кабину. Водитель уже набрал воды в роднике, вскипятил в чайнике на газовой плитке. Пьем чай, фуру качает, ветер завывает и свистит за окном так, что поеживаешься и не веришь, что ты там едешь на велосипеде. Водитель спрашивает меня, куда я направляюсь и предлагает подвезти до Абая, дальше нам не по пути. Говорит, что в кузове найдется место для велосипеда, а для меня — в кабине. Но я отказываюсь: мне достаточно того, что я отдохнула минут 40 в теплой кабине, выдула пять чашек чая, утолив жажду. Он, как в сказке, предлагает три раза, потом разводит руками и — мы каждый едем своей дорогой. После питстопа мне немного полегче. Больше людей я не встречаю, все поселки в стороне, продуктами я запаслась до завтра в Аягозе. Только когда я сворачиваю с дороги по проселку в холмы, уходя на ночевку под Баянкаром, парни из обгоняющей меня машины кричат, приглашают ночевать в дом. Я думаю, что дня три назад я бы с радостью согласилась, но сейчас я не хочу. На улице плюсовая температура, тепло, и я хочу отлежаться в палатке, нет желания разговаривать и общаться. Ночью вокруг ходят лошади, пару раз прилетает дождь. Но ночь такая теплая после морозов, что кажется, вернулось лето, даже настроение становится приподнятым. Как у ёжика с дырочкой в правом боку.

Утром просыпаюсь в 6 утра, пасмурно, но дождя нет, палатка сухая. Выезжаю в 7.45, радуясь раннему выходу, но вместо того, чтобы вернуться на проселок, которым заезжала, решаю выйти «напрямки» на дорогу и в итоге минут 40 шарахаюсь по каким-то буеракам и пастбищам.

Да Абая ветер в лицо, ехать тяжко. В 10 часов накрывает сильным дождем, который поливает два часа. Промокла до нитки, но не мерзну, терпимо. Пейзажи не меняются, все, как вчера: небольшие сопки, грядка слева, пастбища, степь, машины иногда, людей вообще не видно. К полудню, проехав около 40 километров, в Абае: небольшой, но аккуратный приятный поселочек, хороший магазин. Делаю остановку, покупаю продуктов и питьевой воды. От Абая дорога поворачивает на северо-восток, ветер меняется на почти попутный — ехать веселее. Висят тучи, хмуро и как-то сурово, но дождя нет. Местность меняется: дорога часто идет длинными перекатами вверх-вниз с обзором на пару десятков километров вперед — дорога ровная, как стрела, устремленная в горизонт. Какая-то совсем пустота, грузовики от Абая сворачивают в другую сторону, легковых машин совсем немного. Поселков вообще не видно, только указатели с километрами до населенных пунктов, которых нет на дороге. Самый забавный был: «Канай» и стрелка в никуда, где ничего, кроме раскинувшихся степей не видно. И здесь снова нет воды, совсем, ни одного ручейка. Иногда дорога проходит через красивые скалы.

На ночь сворачиваю просто в степь, за холм, на горизонте видно озеро, но на картах его нет. Сегодня холоднее. Ставлю палатку и — начинается закат, поднимаюсь на вершину холма посмотреть красоту.

Ночь пережила хорошо, второй спальник выручает, только состояние температурное, коматозное. Утром холодно и пасмурно. Выезжаю без завтрака, поскольку воды вчера хватило только на ужин и сегодня на чашку кофе. Однако через несколько километров меня останавливает машина, в ней едут отец и взрослый сын. Говорят, что они вчера видели меня и впечатлены, поскольку они местные (ездили на свою ферму) и знают, что значит «жить на улице» в такое время и в такую погоду. Меняемся номерами телефонов, они мне потом скидывают видео со мной, снимали из машины, как я еду. Разговариваем, я спрашиваю у них немного воды, они дают мне и воду, и угощают свежей выпечкой, сладостями, и вообще, мне кажется, что готовы отдать мне все свои припасы. Все мне не нужно, но вода и пара-тройка вкусных плюшек меня здорово выручают, потому что я чувствую себя голодной, а до Семея еще пилить и пилить, хоть и должно скоро стать полегче, поскольку начнется сброс высоты.

Погода сегодня радует — выглядывает солнышко, на душе светлее и радостнее. Надоела эта вечная хмурость и суровость. За 5 часов доезжаю сотку до Семея, ищу хостел с мыслью, что, наверное, все, завтра сяду на автобус до Барнаула, даже смотрю, где находится автобусная станция. Семей город большой, от таких больших городов я отвыкла, не могу адекватно реагировать на светофоры, массу людей, машин, шумиху и суету. Как-то жутко утомляет. Поэтому моя послеобеденная прогулка ограничивается набережной Иртыша, новой для меня рекой, поисками вкусной столовки с горячей едой и аптеки, где я беру пару пакетиков порошка от температуры. Хотя простуды нет, мне кажется, у меня просто небольшое переутомление. Два месяца я еду не впервые, но на самом деле мой трип-сезон начался в конце апреля рабочим велотуром по Грузии, продолжился путешествием на велосипеде по Балканам, перетек без отдыха в 2,5 месяца работы на активных турах в Карелии и на Кольском полуострове и сейчас пытается завершиться двухмесячным трипом по Средней Азии. В сумме я уже 6 месяцев веду палаточный образ жизни на природе, 6 месяцев еду на велосипеде или иду с рюкзаком по горам, позади 10 000 километров на велосипеде за этот сезон. Да, пожалуй, «мой конь притомился, стоптались мои башмаки…», но … где ж моя «синяя гора»?

Казахстан — это, в первую очередь, Великая Степь. Со своим характером, со своей душой, в чем-то похожая и — такая разная. Сейчас позади около 1250 километров Степи, из них по трассе пройдено 50 км и все остальное — локальные дороги с минимальным автомобильным трафиком и присутствием людей. Там, где ты можешь погрузиться в Одиночество в Степи, а значит: слышать песни степей, мчаться бок-о-бок с дикими лошадьми и лететь по одной дороге с огромными птицами, раскинувшими над тобой свои крылья. И как любые великие пространства Степь может одаривать тебя красивыми и глубокими моментами, а может испытывать.

no images were found

28.10-30.10.2019 / день 57-59 Семей — Рубцовск — Алейск — Барнаул (480 км., три дня)

И все же на следующий день я встаю, сажусь на велосипед и еду дальше: я решаю все же завершить свой путь в седле. Накануне я мониторю погоду и вижу, что есть небольшое погодное окно: плюсовая температура, отсутствие снеа, сильный, но практически попутный ветер. Я проезжаю по 150-170 километров в день, откровенно гоню, чтобы успеть проскочить. Ветер два дня из трех дует со скоростью около до 50 км/ч, преимущественно попутный, но кто знает, что такое ездить с подобным ветром, особенно, с машинами по соседству, особенно боковые участки, тот поймет, насколько это выматывающе и порой опасно. Когда через пять часов езды накрывает состояние, как у Гоголя в «Записках сумасшедшего»: «…люди воображают, будто человеческой мозг находится в голове; совсем нет: он приносится ветром со стороны Каспийского моря».

Тяжёлым был переход границы: за час до нее начался небольшой апокалипсис, когда к ветру присоединился дождь. Закрытый шлагбаум, ураганный ветер, дождь, ожидание 40 минут. В конце концов, теми, кто позвал меня в машину греться, были казахи-дальнобойщики. Потом при прохождении границы он дружно пропускали меня, мол, пусть едет, мы-то успеем. Смотрели на меня, дрожащую и стучащую зубами от холода, промокшую до нитки, сочувственно качали головами. Кто-то шутливо сказал: «Ну что, еще пойдешь». Я лишь улыбаюсь в ответ с хитрым прищуром. За спиной слышу: «Пойдет»… и кто-то: «Кодировать их надо». Дружный хохот, под который я, помахав всем рукой, выезжаю — на русскую землю. Впрочем, земля русская сезонно неприветлива, хмура, все сыро, вокруг тянутся поля, превративщиеся в глиняную жижу. Ночевать в палатке здесь не хочется. Поэтому в первый день я докручиваю до Рубцовска, а во второй день — до Алейска, ночую в гостиницах.

Только в Барнауле поняла, что мой телефон перестал сохранять фото из-за заполненной карты памяти на границе. Поэтому задумка атмосферной подборки российских фото в стиле Угрюм-река и черный подсолнух — провалилась.

В Барнауле — финиш, в который, как мне кажется, уже никто не верил. Итог пути: 60 дней (1 сентября — 30 октября), из них 46 ходовых дня, 6 дневок, 3 полудневки, 5 дней переброски и оформление документов; 5300 км., четыре страны (Узбекистан, Таджикистан, Киргизия, Казахстан, плюс немного России). Одновременно это конец «полевого» велосезона, который начался 30 апреля в Грузии и суммарно составил 9909 км. Хочу сказать огромное спасибо всем, кто эти полгода делил со мной Путь, всем, кто так или иначе мне помогал, кто переживал, выходил на связь, за все ваши комментарии, за всю обратную связь, которая для меня была важна на всех этапах. Что я чувствую? То смешанное чувство грусти, радости и удовлетворения. И как я всегда говорю людям на вокзалах: нужно не печалиться о расставании, а радоваться встрече и всему тому, что уже с нами случилось. Так что: всем нам больше поводов для радости и.. и надеюсь, приключения не заканчиваются

no images were found